Алексис де Токвиль: понятие об идеальном государстве

Алексис Клерель де Токвиль – выдающийся французский социолог, историк, политический деятель.

Алексис де Токвиль родился в Вернее, в дворянской семье, подвергшейся репрессиям и гонениям во время революции и террора, что наложило особый отпечаток на детские и юношеские годы будущего мыслителя.

Он получил хорошее гуманитарное образование в Париже и Метце: изучал риторику, философию, право. Во время своей учебы подолгу работал в библиотеке отца. Изучая труды Вольтера, Монтескье, Руссо, Мабли, Бюффона, Рейналя, Алексис де Токвиль начал осмыслять центральные для своего творчества проблемы: проблемы разрушения аристократического мира и постепенной замены его миром демократическим. После обучения в 1827 г. был назначен на пост судьи в трибунале Версаля, где вступил в тесную дружбу со своим сослуживцем Гюставом де Бомоном.

Под предлогом изучения пенитенциарной (уголовно-исполнительной) системы Соединенных Штатов, Токвиль в 1831 г. отправился в заокеанское путешествие. Подлинная же ее цель состояла в детальном исследовании американских демократических порядков и возможности перенесения американского опыта на французскую почву.

К моменту своего возвращения во Францию у Токвиля сложилось цельное убеждение и политическая программа: воспитание общественного мнения, подлинного гражданского духа у своих соотечественников. Все это послужило написанию основных работ, которые произвели сильное впечатление на читателей в разных странах отличавшей их новизной политического мышления.

Начиная с 1837 г. Токвиль принимал активное участие в государственной и политической жизни Франции, однако начал занимать выдающееся положение (министр иностранных дел, разработчик новой Конституции) только после революции 1848 г.: после низложения монархии и провозглашения республики.

В апреле 1852 г. в качестве президента Академии моральных и политических наук он работал над ежегодным отчетом, в преамбуле к которому определяет отношения между политической наукой и искусством правления. Также занимался анализом Великой революции, за поверхностью фактов и событий хотел выявить глубинные тенденции, помешавшие прочному укоренению во Франции демократической традиции. Однако смерть помешала закончить работу: в 1859 г. Алексис де Токвиль умер от туберкулеза.

Основные произведения:

«Демократия в Америке»

«Воспоминания»

«Старый порядок и революция»

Основные идеи:

1) признание исторической неизбежности упадка аристократии и постоянного и неуклонного движения в направлении свободы и демократии. Со времени средних веков европейское общество переживает глубокую и беспрерывную демократическую революцию. Аристократия падает, сословные неравенства сглаживаются, классы уравниваются;

2) необходимы «система сдержек и противовесов» и разделение властей, которые нашли закрепление в американской конституции;

3) в традиции общественного самоуправления содержатся корни народного суверенитета и утверждения на практике принципов свободы;

4) народовластие: каждый индивид обладает равной долей власти, и каждый в одинаковой степени участвует в управлении государством. Демократический человек подчиняется обществу не потому, что менее других способен управлять государственными делами или самим собой, но потому, что признает полезным для себя союз с себе подобными и понимает, что союз этот не может существовать без власти, поддерживающей порядок;

5) равенство – основа демократии. Демократическое общество постоянно воспроизводит феномен индивидуализма на всех уровнях общественного бытия;

6) демократические народы, несмотря на свою любовь к свободе, лучше понимают и выше ценят прелести равенства. Поэтому они иногда согласны пожертвовать свободой для сохранения равенства, которое развивает в обществе наклонности, грозящие установлением деспотизма;

7) «крайняя точка», в которой свобода и равенство совпадают, есть та точка, где все общественные связи ослаблены, и каждый человек сосредоточен только на самом себе;

8) централизация является фактором, который парализует всю общественную жизнь. Сосредоточение всех вопросов общественной жизни в компетенции центральной власти − главное препятствие для утверждения свободы и демократии.

Алексис де Токвиль родился в нормандском замке Верней 29 июля 1805 г. Его отец не был высокообразованным человеком, но имел вкус к истории и изящной словесности и был автором «Философской истории правления Людовика XVI». Учился Алексис в лицее Меца, где делался акцент на изучение математики, латыни и французской истории. Атеистом он не был, но и и не считал обязательной обрядовую сторону католицизма.

События 1815 г. Было воспринято семьей Токвиля ни как национальное унижение Франции, а скорее как избавление от тирании Наполеона. Отец Алексиса Эрве был горячим поклонником реставрированных Бурбонов. Сам же Алексис вплоть до 1830 года считал себя легитимистом, но только потому что не видел серьезных оснований рвать с семейной традицией. Исаев С.А. Алексис Токвиль и Америка его времени. Спб. 1993 г. С. 10. В это время он занимал судебную должность в Версале, где его отец был префектом. Его письма указывают на то, что избранная им карьера совсем не соответствовала его способностям и его честолюбию.

После революции без особого энтузиазма Токвиль присоединился к новому правительству. В революции 1830 года он видел последний предоставляющийся Франции случай - согласить свободу с конституционной монархией, и он надеялся, что Орлеанам удастся совершить это соглашение. Он оказался в очень неприятном положении. Семья осудила его присягу, друзья-легитимисты отвернулись.

В сложившейся обстановке борьбы орлеанистов с легитимистами, у Токвиля возникло желание уехать из страны. Он стремился уехать в Соединенные Штаты для наблюдения развития народа, обсуждавшего и решавшего те самые политические и социальные проблемы, которые сделались главным предметом его размышлений. Эйхталь Е. Указ. Соч. С. 8.

Почему именно в Соединенные Штаты? На этот вопрос довольно подробно в своей работе дет ответ Исаев С.А. В тексте демократии Токвиль указывает на то, что его представления о картине исторического развития европейской цивилизации сложились еще до поездки в Америку. Наиболее характерной чертой тогдашней Европы он считал постепенное исчезновение аристократии. Он считал, что гибель аристократии приведет к гибели свободы, объясняя это тем, что во Франции аристократия является единственным противовесом тиранической власти королей, а затем революционных правительств. В Англии, напротив, существует аристократия и соответственно политическая свобода прочнее. Французы не могут перенять опыт Англии, т.к. невозможно искусственно воссоздать новую аристократию. США является страной, в которой отсутствует аристократия и тем не менее существует политическая свобода. Таким образом этот исторический опыт представляет большой интерес для Франции.

Токвиль не хотел покидать службу и предложил своему начальству, чтобы его и Бомона направили в командировку с целью изучения тюремно-исправительной системы США. Предварительно посетив несколько французских тюрем, а также получив рекомендательные письма к американцам и к французам, проживающим в США, Токвиль и Бомон вечером 2 апреля 1831 года разместились на паруснике «Гавр», который незадолго до рассвета снялся с якоря, начав переход через Атлантику, продлившийся более месяца. Исаев С.А. Указ. Соч. С. 13.

Они прибыли в страну, где, по мнению многих, происходили глубокие и разнообразные перемены. К тринадцати штатам, объединившимся в 1787 году в федеральный союз, присоединились еще 11. Если в 1800 году в Соединенных штатах насчитывалось лишь пять миллионов жителей, то в 1831 году их число превышало тринадцать миллионов. Гарольд Дж. Ласки. Указ. Соч. С.5.

В своей статье Гарольд ссылается на труд Пирсона «Токвиль и Бомон в Америке». Его ценность заключается в предоставлении почти ежедневной описанием путешествия в Америку, т.е. можно узнать, где они бывали, с кем говорили, каковы были их впечатления. Гарольд Дж. Ласки. Указ. Соч. С. 8. Немало времени они посвятили изучению тюрем, обсуждая проблемы уголовного наказания. Они интересовались различными сторонами американской жизни. Лучше всего они ознакомились с Новой Англией, но, кроме того, побывали на Великих озерах, в Канаде, Огайо, Теннесси, Новом Орлеане, Чарлстоне. Они посетили Вашингтон, где изучали работу федерального правительства. Познакомились с многими знаменитыми американцами, в числе которых был Эндрю Джэксон.

Гарольд так же пишет, что одной из целей поездки Токвиля было желание приобрести известности. Как было указано ранее, он хотел найти такие стороны американского образа жизни, перенесение которых на французскую почву позволило бы его стране, по-прежнему оставаясь великой державой, приспособиться к распространению равенства. Тем не менее Токвиль не был демократом. Его целью было найти способы ограничения тирании и привилегий, которые, по его мнению, являются источником общественных потрясений. Там же. Он был сторонником широкого разделения властей, однако, не поддерживал идею всеобщего избирательного права. Отправляясь в Америку, он был убежден, что конституционная монархия обладает большими достоинствами, чем республика. Он полагал, что американцы достигли успеха потому, что их история «началась с нуля».

Когда в 1831 году США посетил Алексис де Токвиль, на него произвели глубокое впечатление баланс между личной свободой и религией, частной собственностью и равенством, индивидуализмом и общественной жизнью, сильной властью и децентрализацией. Токвиль провозгласил США демократией, хотя по сегодняшним меркам едва ли это было бы возможно по отношению к стране, где практикуется рабство, коренное население загнано в резервации, а женщины лишены избирательного права.

Не смотря на все это, своей поездкой в Америку Токвиль не достиг цели, которую ставил перед собой в 1830-1831 гг. США оказались страной слишком своеобразной, чтобы из американского опыта можно было извлечь способы распространения политической свободы во Франции.

Алексис де Токвиль (1805-1859)

Социальный мыслитель, правовед и политический деятель. Свои взгляды изложил в трудах "Пенитенциарная система Соединенных Штатов и возможность ее применения во Франции" (в соавторстве с Г. де Бомоном, 1832), "Демократия в Америке" (1835 - i И II части, 1840 - III и IV части), "Речь в парламенте 27 января 1848 года о неизбежности демократической революции", "Воспоминания" (1850), "Доклад о пересмотре конституции" (1851), "Старый порядок и революция" (1856).

Основа учение Токвиля о государстве и праве - проблема свободы и равенства. Она трансформировалась из лівоконституціоналістських убеждений автора через конституционную монархию в признании необходимости республиканского конституционного устройства. Демократию, как и социальное равенство, Токвиль считал опасной для индивидуальной свободы, то есть "браком по расчету, по необходимости, а не любовь", поскольку "головы свободы пришиты к телу рабов". Стремление к равенству - это всемирный длительный процесс, который не зависит от воли людей, и его остановить невозможно. Однако торжество равенства не является гарантией господство свободы, поскольку люди стремятся жить в равенстве и свободе, но всегда готовы променять ее даже на "равенство в рабстве". Демократия - это сочетание равенства и свободы, но ее основы подрывает именно агрессивный и привлекательный характер равенства.

Под мощным влиянием либеральных постулатов Бы. Констана, П. Руайє-Коллара, Ф. Гизо Токвиль избрал центральным пунктом своей политико-правовой концепции свободу человека. Аристократия как синоним неравенства отжила, состояния уступают классам, которые урівнюються. Это объективный и неудержимый процесс. Подавленно феодальную элиту, растоптаны королей, со временем это ожидает буржуазию. Причина такого движения истории заключается в превалировании идеи равенства над идеей свободы, готовности народов пожертвовать свободой ради сохранения равенства, которая все больше подталкивает общество к партикуляризма (политической разобщенности), эгоизма, деспотии. Стремление к равенству порождает индивидуализм губителен, привычки и склонность руководствоваться лишь собственными желаниями и волей, вызывает недовольство любой властью, вызывает "демократическую анархию", политический хаос.

Как результат таких процессов, с одной стороны, возникает тенденция к независимости, с другой - к закрепощению. "Демократический народ" воспринимает только простые и общие правовые и государственнические идеи. Сложные концепции вне его внимания, поскольку людям нравится чувствовать себя большим единой нацией. Индивиды быстро избавляются идеи права и сосредотачиваются на "представлении о всемогущий и единый для всего общества закон". Единообразие законов воспринимается как важнейшее условие правильного государственного правления. В прошлом законодатель каждого индивида наделял различными обязанностями и правами, теперь - разных индивидов одинаковыми правами и обязанностями. Следствием такого уравновешивания становится измельчение, "нікчемніння лица" за счет "возвеличивание образа народа".

"Демократический народ" имеет основные представления об общественных прерогативах, а интересы личности его почти не беспокоят. Власть в "государстве равных" все больше отождествляют с обществом и считают не только правом, но и основным долгом "вести каждого гражданина за руку". Лозунги о независимости верховной власти народа, которая тоже имеет свои пределы, забывают сразу после формирования государственных органов, вспоминают только перед выборами. Если государственная власть испытывает усиление пренебрежения к себе со стороны "демократического народа", она принимает новое обращение и все напряжение снимает. Граждане же при демократии могут часто ненавидеть конкретных представителей власти, но они "всегда любят саму эту власть". Централизация, вездесущность, всемогущество государственной власти, единообразие ее законов Токвиль считал наиболее характерными признаками всех современных ему политических систем, поскольку люди в "эпоху равенства" легко воспринимают идею сильной централизованной власти.

Чрезмерное стремление к равенству среди "демократического народа", подчеркивал Токвиль, приводит к тирании большинства. На участие в политической жизни у людей не хватает ни сил, ни времени. Души граждан заполняет политическая апатия. "Эпоха равенства" делает каждого независимым и в то же время беззащитным. Независимость придает человеку уверенности, повышает чувство собственного достоинства, а беззащитность утверждает его в мысли, что каждый рассчитывает только на собственные силы, поскольку все, кто его окружает, "одинаково слабы и равнодушны". Соседи ненавидят друг друга лишь по той причине, что каждый из них считает другого равным себе.

Люди в "демократическом обществе равных" живут по двойным стандартам. Чрезмерный индивидуализм - "зловещая болезнь демократии". Граждане же время "и гордые, и по-рабски угодливые": презрительно относятся к любого начальника и унизительно льстивые до любого господина-хозяина. "Демократические страсти" является следствием не столько стремление к равенству, как ее достижения. Власть же в это время расширяет сферу своего влияния, а граждане работают на эту власть, сами того не желая. Так эпоха демократии превращается в "эпоху экспериментов, новых идей и авантюр", а чем старше становится демократическое общество, тем больше централизуется в нем управления. Любое центральное правительство "влюблен в единообразие". Вместо того чтобы создавать законы для всех людей, вел "подгоняет всех людей под один закон", уничтожает местное самоуправление, которое является мощнейшим источником народного суверенитета; индивид попадает в полную зависимость от власти; наступает эпоха "абсолютной тирании народного большинства", которая чрезвычайно усиливается во время войн и граничит с единовластным деспотизмом.

Затормозить процесс перехода от демократии к деспотии революция не может, что доказано на примере Франции и многих других стран. Беспредел равенства можно нейтрализовать только мирным путем благодаря стремлению к свободе, которая уничтожает эгоизм, заменяет материальные интересы духовными потребностями, сплачивает людей. Лучшим союзником свободы в такой эволюции является религия.

Для блокирования негативного "буйство равенства" только конституции мало. Нужна не формальная, а реальная децентрализация власти. Для великой державы пригоден только федеративное устройство. Школой правового и политического воспитания граждан должно стать местное самоуправление. Сильнейшее средство "умиротворения равенства" - сильная и независимая судебная власть, которая является эффективным противовесом власти административной. Высшие чиновники подлежат суду обычных судов. Произвола законодателей можно нейтрализовать путем постоянного судебного контроля. Токвиль одним из первых в мировой литературе (вслед за Е. Коком, И. Кантом, О. Гамильтоном, Д. Маршалом) обосновал право суда отменять законы, противоречащие конституции. Правосознание народа, чувство законности укрепляет, на его взгляд, и внедрение института присяжных заседателей, а тиранию большинства сдерживают еще и свобода печати и свобода общественных объединений. В правовом воспитании граждан решающую роль играют не государственные органы, а менталитет народа, его традиции, привычки и моральные устои нации, которые тоже призваны тормозить "пагубное влечение к равенству", что приводит только к "равенства в рабстве", без всяких революций.

Токвиль подчеркивает, в частности, что французская революция, пролив много крови, смогла утвердить только равенство, а не свободу. Демократизация общества в ХИП - первой половине XV в. имела своим следствием торжество абсолютизма и деспотии, т.е. старый порядок с господством бюрократической централизации, полным упадком местного самоуправления, упадком сил судов и т.д. Революция 1789 г. уничтожила этот порядок под лозунгами свободы и равенства. Однако анархия и терроризм ликвидировали свободу, а проводники революции стали силой насаждать только равенство. Это снова привело к восстановлению старого порядка в виде наполеоновского деспотизма, то есть доказало, что революция не является необходимым. Она лишь разрушает то, что и без нее закончилось бы само по себе. Итак, революция не является прыжком из одного общества в другое, полным разрывом с прошлым. Это свидетельствовало о новый концептуальный подход Токвиля к анализу революции с эволюционных позиций. Интересны его рассуждения о "пределы права", установленной для суверенной власти народа. Эта черта - справедливость, и когда суверен ее нарушает, то гражданин должен апеллировать "к верховной власти всего человечества".

Правовые и политические взгляды Токвиля заметно повлияли на учение И. Тэна, Же. Сореля, Бы. Дюркгейма, Ф. Тенніса, М. Вебера, К. Мангейма и др. М. Чернышевский и его сторонники среди украинских революционных демократов отрицали антиреволюційні концепции Токвиля как "глупый и бессмысленный способ мышления".

Кто ищет в свободе не свободу, а что-то другое, рожден быть слугой.

Алексис де Токвиль

Имя Токвиля обычно не фигурирует среди зачинателей социологии. Такая недооценка крупного мыслителя представ­ляется мне несправедливой.

Впрочем, есть у меня и еще одна причина для того, чтобы об­ратиться к анализу его идей. Изучая Монтескье - так же как и Конта, и Маркса - я сделал сердцевиной своего анализа связь между экономикой и политическим строем, или государством, и регулярно исходил из интерпретации названными авторами того общества, в котором они жили. Я старался толковать мысль социологов, исходя из диагноза, поставленного ими сво­ему времени. Однако в этом отношении Токвиль столь же отли­чается от Конта, сколь И от Маркса. Вместо того чтобы прида­вать первостепенное значение либо всему, что относится к про­мышленному развитию, как это делает Конт, либо явлениям, связанным с капитализмом, как поступает Маркс, Токвиль в ка­честве первичного факта рассматривает феномен демократии.

Наконец последней причиной, объясняющей мой выбор, служит то, как сам Токвиль определял свое творчество, или, говоря современным языком, способ его постижения социоло­гии. Токвиль исходит из детерминации определенных струк­турных черт современных ему обществ, а затем переходит к сравнению разновидностей этих обществ. Что касается Конта, то он обращал внимание на индустриальный характер обще­ства и, не отрицая некоторого своеобразия, связанного с теми или иными национальными и континентальными особенностя­ми, подчеркивал признаки, свойственные всем индустриаль­ным обществам. Определив индустриальное общество, он счи­тал возможным на основании данного им определения вычле­нить признаки политической и интеллектуальной организации, присущие любому индустриальному обществу. Маркс характе­ризовал капиталистический строй и устанавливал некоторые феномены, которые должны были обнаруживаться во всех ка­питалистических обществах. Конт и Маркс сходились в том, что оба настаивали на существовании родовых черт любого об-

щества - будь то индустриального или капиталистического, - недооценивая диапазон вариаций, который допускает индуст­риальное общество или капиталистический строй.

Напротив, Токвиль, констатируя некоторые признаки, вы­текающие из сущности любого современного или демократи­ческого общества, добавляет, что при этих общих основаниях наблюдается плюрализм возможных политических режимов. Демократические общества могут быть либеральными и могут быть деспотическими. Они могут и должны приобретать раз­ный характер в Соединенных Штатах или в Европе, в Герма­нии или во Франции. Токвиль выступает по преимуществу как социолог-компаративист, стремящийся путем сопоставления разных обществ, принадлежащих к одному и тому же виду или типу, выявить в них значительное.

Если в англосаксонских странах Токвиль считается одним из наиболее крупных политических мыслителей, равных Мон­тескье в XVIII в., то социологов во Франции он никогда не ин­тересовал. Дело в том, что современная школа Дюркгейма - наследница творчества Конта. Поэтому французские социоло­ги ставили акцент на феноменах общественной структуры в ущерб политическим. Возможно, по этой причине Токвиль не был среди тех, кого причисляли к мэтрам.

1. Демократия и свобода

Токвиль написал две главные книги: «Демократия в Амери­ке» и «Старый режим и революция». Посмертно был опубли­кован том его воспоминаний о революции 18 4 8 г. и его пере­ходе в министерство иностранных дел, а также переписка и речи. Но главное - две большие книги, одна из которых по­священа Америке, другая - Франции, представляющие собой, так сказать, две дощечки диптиха.

Книга об Америке призвана дать ответ на вопрос: почему в Америке демократическое общество оказалось либеральным? Что касается «Старого режима и революции», то в этой книге автор стремится ответить на вопрос: почему Франции на пути к демократии было столь трудно поддерживать политический ре­жим свободы?

Таким образом, с самого начала следует определить поня­тие демократии, или демократического общества, почти повсе­местно встречающееся в работах Токвиля, так же как при ана­лизе идей Конта и Маркса я начал с уяснения понятий «инду­стриальное общество» и «капитализм».

Задача, в сущности, не очень простая, поскольку можно ска­зать, что Токвиль постоянно употребляет слово «демократия»,

" ни разу вместе с тем не определив четко его смысл. Чаще всего он обозначает этим словом скорее конкретный тип общества, чем конкретный тип власти. Выдержка из книги «Демократия в Америке» ярко демонстрирует манеру рассуждения Токвиля:

«Если вам представляется полезным обратить интеллекту­альную деятельность человека и его мораль на нужды матери­альной жизни и употребить их на создание материального бла­госостояния; если вам кажется, что разум более выгоден для людей, чем дарование; если ваша цель состоит в воспитании вовсе не героических добродетелей, а мирных навыков; если вы предпочитаете видеть пороки, а не преступления, меньше находить возвышенных действий, с тем чтобы меньше встре­чаться со злодеяниями; если для вас достаточно жить в благо­получном обществе, не стремясь к обществу блестящему; ес­ли, наконец, основная цель правительства, по вашему мнению, заключается вовсе не в том, чтобы придать всей нации как можно больше могущества или славы, а в том, чтобы обеспе­чить всех индивидов, из которых слагается нация, как можно большим благополучием и избавить их от нищеты, - в таком случае уравнивайте положения людей и создавайте правление демократии. Если уж нет больше времени выбирать и вас вле­чет высшая, сверхчеловеческая сила, не спрашивающая ваших желаний, к одному из двух правлений, старайтесь по крайней мере извлечь из него все то хорошее, что оно может дать, и, зная присущие ему добрые побуждения, так же как и дурные склонности, стремитесь ограничить действие вторых и развить первые» (Œvres complètes, t. I, 1-er vol., p. 256).

Этот фрагмент - очень красноречивый, полный риториче­ских антитез - характеризует стиль, манеру письма, а в ко­нечном счете - само мышление Токвиля.

По его мнению, демократия есть уравнивание условий жиз­ни. Демократическим можно считать общество, в котором боль­ше не существует различий между сословиями и классами, в котором все индивиды, составляющие коллектив, равны в соци­альном плане. Отсюда отнюдь не вытекают ни интеллектуаль­ное равенство (предположить его было бы абсурдным), ни ра­венство экономическое (по Токвилю, невозможное). Социаль­ное равенство означает, что нет наследуемого различия обще­ственного положения и все виды деятельности, профессии, звания, почести доступны каждому. Таким образом, в самой идее демократии заключены одновременно социальное равен­ство и тенденция к одинаковому образу и уровню жизни.

Однако если такова сущность демократии, то понятно, что правлением, приспособленным к обществу равенства, будет такое правление, которое Токвиль в других фрагментах назы­вает демократическим. Если нет фундаментальных различий в

условиях существования между членами коллектива, то нор­мальным оказывается суверенитет всех индивидов.

Есть также определение демократии, данное Монтескье и другими авторами-классиками. Если общество суверенно, то участие всех в выборе управляющих и в исполнении власти есть логичное выражение общества демократического, т.е. уравнительного.

Кроме того, в обществе, где равенство есть закон, а харак­тер государства определяет демократия, приоритетная цель за­ключается в благосостоянии большинства. Это общество, кото­рое считает идеалом не могущество или славу, а процветание и спокойствие, можно было бы назвать мелкобуржуазным. И Токвиль как потомок знатного рода колеблется в своих суж­дениях о демократическом обществе между строгостью и снисходительностью, между недомолвкой сердца и нереши­тельным согласием разума 1 .

Если такова характеристика современного демократическо­го общества, то, я полагаю, можно понять главную задачу Ток-виля с помощью Монтескье - автора, о котором сам Токвиль говорил как об образце для себя в период написания книги «Демократия в Америке». Главная задача Токвиля - решение одной из проблем, поставленных Монтескье.

По Монтескье, республика или монархия представляют со­бой или могут представлять собой умеренные режимы, в усло­виях которых сохранена свобода, в то время как деспотизм, или неограниченная власть одного, по сути своей не является и не может быть умеренным режимом. Тем не менее между этими двумя умеренными режимами - республикой и монар­хией - имеется принципиальная разница: равенство есть принцип античных республик, тогда как неравенство сословий и положений составляет сущность современных монархий или по меньшей мере французской монархии. Монтескье, следо­вательно, считает, что свобода может быть сохранена двумя путями или в двух типах общества: в небольших республиках античности, где наивысшая ценность - добродетель и где ин­дивиды как можно более равны и должны быть таковыми, и в современных монархиях - больших государствах, где высоко развито чувство чести и где неравенство положений предста­ет, так сказать, даже условием свободы. В самом деле, по­скольку каждый считает себя обязанным оставаться верным долгу, вытекающему из его положения, власть короля не вы­рождается в абсолютную, неограниченную власть. Другими словами, в условиях французской монархии - такой, какой ее воспринимал Монтескье, - неравенство выступает одно­временно движущей силой и гарантией свободы.

Однако при изучении Англии Монтескье встретился с но­вым для него феноменом представительного режима. Он кон­статировал, что в Англии аристократия занималась торговлей и при этом отнюдь не коррумпировалась. Он, таким образом, ис­следовал либеральную монархию, основанную на представи­тельстве и примате торговой деятельности.

Замысел Токвиля можно рассматривать как развитие тео­рии английской монархии по Монтескье. Делая свои записи после Французской революции, Токвиль не может допустить, что основой и гарантией свободы в современных условиях служит неравенство положений, то неравенство, интеллекту­альные и социальные устои которого исчезли. Безрассудно стремиться восстановить авторитет и привилегии аристокра­тии, уничтоженной Революцией.

Таким образом, свобода в современных условиях, если го­ворить в стиле Бенжамена Констана, не может основываться, как это предполагал Монтескье, на различии корпораций и со­словий. Главным фактором становится равенство условий 2 .

Поэтому важнейшее положение Токвиля таково: свобода не может основываться на неравенстве, она должна базиро­ваться на демократической реальности с ее равенством усло­вий и быть защищена институтами, образец которых (полагал он) представлен в Америке.

Однако что он подразумевал под свободой? Токвиль, мане­ра письма которого отличается от стиля современных социоло­гов, не дал ее определения, исходя из каких-либо критериев. Но, по-моему, нетрудно уточнить, в соответствии с научными требованиями XX в., что именно он называл свободой. К тому же я думаю, что его понимание свободы очень сходно с тем, из которого исходил Монтескье.

Первая составляющая понятия свободы - это отсутствие произвола. Когда власть осуществляется лишь в соответствии с законами, индивиды в безопасности. Следует, впрочем, остере­гаться людей: они не настолько добродетельны, чтобы поддер­живать абсолютную власть, не коррумпируя ее; никому не нужно предоставлять абсолютной власти. Значит, нужно, как сказал бы Монтескье, чтобы власть останавливала власть, что­бы было множество центров принятия решений, политических и административных органов, уравновешивающих друг друга. А поскольку все люди - подданные, нужно, чтобы те, кто осуще­ствляет власть, были так или иначе представителями управляе­мых, их делегатами. Другими словами, нужно, чтобы народ, на­сколько это физически возможно, управлял самим собой.

Интересовавшую Токвиля проблему можно вкратце сфор­мулировать так: при каких условиях общество, в котором име-" ет место тенденция к единообразию судеб индивидов, может

не погрузиться в деспотизм? Или: как совместить равенство и свободу? Но Токвиль в такой же мере принадлежит социоло­гической науке, как и классической философии, с которой он связан через Монтескье. Чтобы понять суть политических инс­титутов, он поднимает вопрос о состоянии общества в целом.

По моим сведениям, Токвиль не знал работ Конта. Конеч­но, он слышал о них, но они, кажется, не сыграли никакой ро­ли в развитии его мысли. Не думаю, что он знал и произведе­ния Маркса. «Коммунистический манифест» пользуется боль­шей известностью в 1948 г., чем он пользовался в 1848 г. В 184 8 г. это был памфлет политического эмигранта, укрывше­гося в Брюсселе; нет доказательств того, что Токвиль знал сей безвестный памфлет, впоследствии прославившийся.

Что же касается феноменов, по мнению Конта и Маркса, существенных, а именно индустриального общества и капита­лизма, то, разумеется, Токвиль говорит и о них.

С Контом и Марксом, он сходится в признании того, так ска­зать, очевидного факта, что основными видами деятельности в современных обществах являются торговля и промышленность. Он говорит об этом, имея в виду Америку, и не сомневается, что подобная тенденция характерна и для европейских стран. Излагая свои мысли в стилистическом плане иначе, чем Сен-Си­мон или Конт, он также охотно противопоставлял общества прошлого, где преобладающей была военная деятельность, об­ществам своего времени, цель и миссия которых заключалась в обеспечении благополучия большинства.

Он исписал немало страниц, утверждая превосходство Аме­рики в сфере промышленности и никоим образом не недооце­нил основной черты американского общества 3 . Однако когда Токвиль пишет о преобладании коммерции и промышленности, он объясняет это преобладание в основном сравнительно с про­шлым и применительно к своей ведущей теме демократии. При этом он пытается показать, что деятельность в сфере промыш­ленности и торговли не возрождает аристократии традиционно­го типа. Неравенство судеб, предполагаемое самой деятельно­стью в области торговли и промышленности, не кажется ему противоречащим уравнительной тенденции, которая обнаружи­вается в современных обществах. К тому же фортуна в сфере коммерции, промышленности и движимости, если можно так выразиться, прежде всего непостоянна. Она не обеспечивает верности семьям, которые удерживают свое привилегирован­ное положение от поколения к поколению.

Вместе с тем между руководителем в промышленности и рабочими не создаются отношения иерархической солидарно­сти, существовавшие в прошлом между сеньором и крестьяна­ми или фермерами. Цдинственное историческое основание по­длинной аристократии - это собственность на землю и воен­ная профессия.

Поэтому в социологии Токвиля неравенство богатства, под­черкнутое, насколько это возможно, не противоречит фунда­ментальному равенству условий, свойственному современным обществам. Конечно, как указывает в одном месте своей книги Токвиль, если когда-нибудь в демократическом обществе вос­становится аристократия, это произойдет через посредство ру­ководителей промышленности*. Тем не менее в целом он не считает, будто современная промышленность порождает ари­стократию. Он скорее полагает, что неравенство богатства ста­нет уменьшаться по мере того, как современные общества бу­дут становиться более демократическими, тем более что форту­на в сфере промышленности и коммерции слишком ненадежна, чтобы быть источником прочной иерархической структуры.

Другими словами, наперекор катастрофическому и апока­липсическому видению развития капитализма, свойственному марксизму, Токвиль развивал, начиная с 1835 г., полувостор­женную, полубезропотную (скорее безропотную, чем востор­женную) теорию государства всеобщего благоденствия, или общую теорию обуржуазивания.

Интересно сопоставить три видения: Конта, Маркса и Ток­виля. Одно из них - организационное видение тех, кого се­годня называют технократами; второе - апокалипсическое видение тех, кто вчера был среди революционеров; третье - умиротворенное видение общества, где каждый кое-чем вла­деет и все или почти все заинтересованы в сохранении обще­ственного порядка. Лично я думаю, что из этих трех видений больше всего соответствует западноевропейским обществам 60-х гг. взгляд Токвиля. Ради справедливости следует доба­вить, что европейскому обществу 3 0-х г.г. более отвечала кон­цепция Маркса. Таким образом, остается открытым вопрос о том, какое из этих трех видений будет соответствовать евро­пейскому обществу 90-х г.г.

2. Американский опыт

В I томе «Демократии в Америке» Токвиль перечисляет причины, делающие американскую демократию либеральной. Это перечисление позволяет нам одновременно уточнить, ка­кой теории детерминант он придерживается.

Токвиль называет три рода причин, причем его подход в не­малой степени сходен с подходом Монтескье:

Случайная и своеобразная ситуация, в какой оказалось аме­
риканское общество;

Привычки и нравы.

Случайная и своеобразная ситуация - это одновременно географическое пространство, на котором обосновались при­бывшие из Европы иммигранты, и отсутствие соседних госу­дарств, государств враждебных или как минимум опасных. Американское общество до поры, описываемой Токвилем, имело исключительную выгоду вследствие минимума диплома­тических обязательств и военного риска. В то же время это общество было сотворено людьми, которые, обладая техниче­ским снаряжением развитой цивилизации, устроились на ог­ромном пространстве. Эта не имеющая аналогов в Европе си­туация - одно из объяснений отсутствия аристократии и при­дания первостепенного значения деятельности в промышлен­ной сфере.

Согласно современной социологической теории, условием образования аристократии, связанной с земельной собствен­ностью, служит нехватка земли. В Америке же территория столь необъятна, что нехватка исключена, и аристократиче­ская собственность не могла сложиться. У Токвиля эта идея уже встречается, но лишь среди многих других, и я не думаю, что она представляется ему основным объяснением.

Действительно, он скорее подчеркивает систему ценностей иммигрантов-пуритан, их двойное чувство равенства и свобо­ды и набрасывает теорию, согласно которой особенности об­щества объясняются его истоками. Американское общество будто бы сохраняет систему морали своих основателей, пер­вых иммигрантов.

Как примерный последователь Монтескье, Токвиль уста­навливает иерархию этих трех родов причин: географическая и историческая ситуации оказываются менее значимыми, чем законы; законы - менее важными, чем привычки, нравы и ре­лигия. В тех же условиях, но при других нравах и законах по­явилось бы другое общество. Анализируемые им исторические и географические условия оказались только благоприятствую­щими обстоятельствами. Истинными причинами свободы, кото­рой пользуется американская демократия, служат хорошие за­коны, а в еще большей мере привычки, нравы и верования, без которых там не было бы свободы.

Американское общество может служить европейским об­ществам не примером, а уроком, демонстрируя им, как в де­мократическом обществе обеспечивается демократия.

Главы, которые Токвиль посвятил американским законам, можно изучать с двух точек зрения. С одной стороны, молено задаться вопросом о том, насколько точно Токвиль понял ме­ханизм действия американской конституции того времени, в какой мере он предусмотрел ее изменения. Другими словами, молено провести приемлемое, интересное и обоснованное,исс­ледование, сопоставляющее интерпретацию Токвиля с други­ми толкованиями, которые давались и даются сегодня его эпо­хе 5 . Этого аспекта я не буду здесь касаться.

Второй возможный метод сводится просто к восстановле­нию основных направлений толкования американской консти­туции, предложенного Токвилем, с целью выявить его значе­ния для решения общесоциологической проблемы: какие зако­ны в демократическом обществе наиболее способствуют со­хранению свободы?

Прелсде всего Токвиль всячески подчеркивает выгоды, ко­торые Соединенные Штаты извлекают из федеральной приро­ды своего устройства. При федеральном устройстве можно так или иначе сочетать преимущества больших и малых госу­дарств. Монтескье в «Духе законов» уже посвятил главы это­му же принципу, позволяющему располагать силой, необходи­мой для безопасности государства, избегая неприятностей, свойственных большим скоплениям людей.

В книге «Демократия в Америке» Токвиль пишет:

«Если бы существовали только маленькие нации и вовсе не было бы больших, человечество, наверное, стало бы более свободным и более счастливым; но нельзя сделать, чтобы не было больших наций. Последнее обстоятельство вводит в мир новый элемент национального процветания - силу. Что толку в картине довольства и свободы, которую представляет собой жизнь народа, если он ежедневно чувствует себя незащищен­ным от возможности быть разгромленным или завоеванным? Что толку в фабриках и торговле, которые есть у одного наро­да, если другой господствует на морях и на всех рынках? Ма­лые народы нередко несчастливы совсем не потому, что они малые, а потому, что они слабые; большие процветают совсем не потому, что они большие, а потому, что сильные. Таким об­разом, сила для народа - это часто одно из главных условий счастья и самого существования. Отсюда следует, что, за иск­лючением особых обстоятельств, малые народы всегда конча­ют тем, что их насильственно присоединяют к большим или. они объединяются сами. Не знаю более жалкого состояния,

чем состояние народа, который не может ни защищаться, ни самостоятельно существовать без посторонней помощи.

С целью соединения разных преимуществ, вытекающих из больших или малых размеров народов, и была создана федера­тивная система. Достаточно взглянуть на Соединенные Штаты Америки, чтобы заметить все блага, которыми они пользуются в результате принятия этой системы. У больших централизо­ванных народов законодатель вынужден придавать законам единообразный характер, не учитывающий специфики местно­стей и нравов. Не зная досконально этой специфики, он мо­жет действовать только по общим правилам; люди тогда вы­нуждены приноравливаться к требованиям законодательства, т.к. законодательство совсем не умеет приспосабливаться к потребностям и нравам людей, и это важная причина беспо­койства и беды. Данного неудобства нет в конфедерациях» (ibid., р. 164 - 165).

Итак, Токвиль проявляет определенный пессимизм относи­тельно возможного существования малых народов, совсем не имеющих силы защищаться. Любопытно перечитывать сегодня этот отрывок, поскольку задаешься вопросом о том, что ска­зал бы автор с точки зрения своего видения деятельности че­ловека о неспособном защищаться большинстве народов, воз­никающих в мире. Впрочем, возможно, он пересмотрел бы об­щую формулу и прибавил бы, что народы, нуждающиеся в по­сторонней помощи, в известных случаях способны уцелеть, если международной системой созданы условия, необходи­мые для их безопасности.

Как бы то ни было, в соответствии с твердым убеждением философов-классиков, Токвиль настаивает на том, что госу­дарство должно быть достаточно большим и сильным для обеспечения своей безопасности и достаточно малым для того, чтобы законодательство можно было приспособить к разнооб­разию обстоятельств и социальных слоев. Такое сочетание учитывается только в федеральной или конфедеральной кон­ституции. Таково, по Токвилю, главное достоинство законов, которые выработали для себя американцы.

С безукоризненной проницательностью он понял, что фе­деральная американская конституция гарантирует свободное передвижение ценностей, лиц и капиталов. Другими словами, федеративный принцип в состоянии предотвратить создание внутренних таможен и помешать распаду общего экономиче­ского пространства, каким является американская территория.

Наконец, по Токвилю, «две главные опасности угрожают существованию демократий: полная зависимость законода­тельной власти от желаний избирателей, сосредоточение в

законодательных органах всех других форм управления» (ibid., р. 158).

Эти две опасности изложены в традиционных выражениях. Демократическое правление, По Монтескье или по Токвилю, не должно допускать, чтобы народ под влиянием каких бы то ни было страстных увлечений оказывал давление на решения правительства. А вместе с тем, по Токвилю, любой демократи­ческий режим стремится к централизации и концентрации вла­сти в законодательных органах.

Однако американская конституция предусматривает разде­ление законодательного органа на две палаты. Она установила должность президента республики, чему Токвиль в свое время не придавал значения, но что обеспечило относительную неза­висимость исполнительной власти от прямого давления изби­рателей или законодательных органов. Более того, в Соеди­ненных Штатах аристократию заменяет дух закона, т.к. ува­жение юридических норм благоприятно для сохранения сво­бод. Кроме того, Токвиль указывает на множество партий, которые, впрочем, как справедливо отмечает он, в отличие от французских партий не черпают вдохновения в идеологиче­ских убеждениях и не выступают в качестве сторонников про­тиворечащих друг другу принципов правления, а представляют собой организации по интересам, склонные к прагматичному обсуждению задач, встающих перед обществом.

Токвиль добавляет два других политических обстоятельст­ва - полуконституционных, полусоциальных, - которые спо­собствуют сохранению свободы. Одно из них - свобода ассо­циаций, другое - практическое ее применение, увеличение добровольных организаций. Как только в небольшом городке, в графстве или даже на уровне всего федеративного государ­ства возникает какая-То проблема, находится определенное число граждан, готовых создать добровольные организации с целью ее изучения, а в случае необходимости и решения. Идет ли речь о строительстве больницы в небольшом городке или о том, чтобы положить конец войнам, - какова бы ни была сте­пень значимости проблемы, добровольная организация посвя­тит досуг и деньги поискам ее решения.

Наконец, Токвиль обсуждает вопрос о свободе прессы. Пресса кажется ему перегруженной всякого рода негативны­ми материалами: газеты настолько злоупотребляют ими, что это может легко перерасти в произвол. Однако он тут же до­бавляет - и его замечание напоминает слова Черчилля о де­мократии: хуже вольности прессы есть единственный режим - уничтожение этой вольности. В современных обществах то­тальная свобода пока предпочтительнее тотального упраздне-

ния свободы. И между этими двумя крайними формами едва ли есть промежуточные 6 .

В третью категорию причин Токвиль объединяет нравы и верования. В связи с ней он развивает главную идею своего труда, касающуюся истолкования американского общества, которое он явно или неявно постоянно сравнивает с Европой.

Это фундаментальная тема: в конечном счете, условием свободы служат нравы и верования людей, а основой нравов выступает религия. Американское общество, по Токвилю, - это общество, сумевшее соединить религиозный дух с духом свободы. Если бы нужно было отыскать единственную причи­ну, по которой в будущем свобода вероятна в Америке и нена­дежна во Франции, ею стало бы, по мнению Токвиля, то об­стоятельство, что американское общество соединяет религиоз­ный дух с духом свободы, в то время как французское обще­ство раздираемо противостоянием церкви и демократии, религии и свободы.

Именно в конфликте современного сознания и церкви за­ложена конечная причина трудностей, с которыми во Франции сталкивается демократия в своем стремлении оставаться либе­ральной; и, напротив, в основе американского общества лежит близость ориентации религиозного духа и духа свободы.

«Я уже достаточно сказал, - пишет он, - чтобы предста­вить истинный характер англо-американской цивилизации. Она - продукт (и этот исходный пункт должен постоянно ос­таваться в поле зрения) двух совершенно разных элементов, которые часто в других местах оказывались в состоянии вой­ны, но в Америке их удалось, так сказать, слить друг с другом и замечательно сочетать, - я намерен говорить о религиозном духе и духе свободы.

Основатели Новой Англии были пылкими сектантами и в то же время экзальтированными новаторами. Умеряемые своими религиозными верованиями, они были свободны от каких бы то ни было политических предрассудков. Отсюда проистекают и две разные, но не противоположные тенденции, следы которых легко обнаружить повсюду - как в нравах, так и в законах».

«Таким образом, в мире морали все распределено по клас­сам, скоординировано, предусмотрено, предрешено. В мире политики все неспокойно, спорно, ненадежно. В одном мире - пассивное, хотя и добровольное послушание, в другом - не­зависимость, пренебрежение опытом, ревность ко всякой вла­сти. Вместо того чтобы вредить друг другу, эти тенденции, внешне столь противоположные, развиваются в согласии и, по-видимому, поддерживают одна другую. Религия видит в гражданской свободе благородное осуществление способно-

стей человека; в мире политики - поприще, отданное Созда­телем силам ума. Свободная и могущественная в своей сфере, удовлетворенная отведенным ей местом, религия знает, что ее владычество лучше устроено, если она правит, опираясь толь­ко на собственные силы, и господствует, не полагаясь на серд­ца. Свобода видит в религии соратника, разделяющего ее борьбу и ее победы, колыбель своего детства, божественный источник своих прав. Она взирает на религию как на охрану нравов, а на нравы - как на гарантию законов и залог собст­венного существования» (ibid., р. 42 - 4 3).

Алексис-Шарль-Анри Клерель де Токвиль – французский политический деятель, мыслитель и историк 19-го века, более всего известный своим двухтомником "Демократия в Америке" и книгой "Старый режим и революция". В обоих трудах Токвиль анализировал улучшение жизненных стандартов и социальных условий, а также отношение к рынку и государству в западных обществах. "Демократия в Америке" была опубликована после путешествия Токвиля в Соединенные Штаты и считается сегодня одной из первых работ по социологии и политологии

Он активно участвовал во французской политике, и во время Июльской монархии, и во время Второй республики, но оставил политическую жизнь после переворота 2 декабря 1851 года, в результате которого президент Луи-Наполеон Бонапарт (Louis-Napoléon Bonaparte) стал императором, и посвятил свои последние годы работе над "Старым режимом" и другими трудами.

Токвиль утверждал, что значение Французской революции заключается в том, что она продолжила процесс модернизации и централизации французского государства, начатый еще при короле Людовике XIV (Louis XIV). Крах революции, по его мнению, проистекал из неопытности депутатов, которые были слишком преданы абстрактным идеалам Просвещения. Токвиль был классическим либералом, выступавшим за парламентскую форму правления, но скептически относившимся к крайностям демократии.

Токвиль принадлежал к римско-католической церкви. Он полагал, что религия вполне сочетается с равенством и торжеством индивидуализма, и считал, что ее позиции укрепятся, если отделить религию от политики.

Алексис де Токвиль, потомок старого нормандского аристократического рода, появился на свет 29 июля 1805 года. Его предки участвовали еще в битве при Гастингсе (Hastings) в 1066. Его монархисты-родители, граф и графиня де Токвиль, чудом избежали гильотины, благодаря падению Робеспьера (Maximilien de Robespierre) в 1794. Увы, многим их родственникам не так повезло. После жизни в изгнании в Англии они вернулись на родину в правление Наполеона, а при реставрации Бурбонов отец Алексиса стал пэром Франции и префектом.

Алексис был третьим, самым младшим ребенком в семье. Он учился в иезуитском лицее в Меце (Metz), окончил лицей в 1823 и получил степень в области юриспруденции. Работая судебным аудитором в Версальском трибунале,

Токвиль познакомился с Гюставом де Бомоном (Gustave de Beaumont), вместе с которым совершил впоследствии путешествие за океан. Презирая Июльскую монархию, Токвиль начал свою политическую карьеру в 1830 году и с этого времени до 1851 года был депутатом от департамента Манш (Manche) в Нижней Нормандии (Lower Normandy). В парламенте он защищал аболиционистские взгляды и поддерживал свободную торговлю и колонизацию Алжира (Algeria). В 1842 Токвиль был избран советником в Манше и возглавлял генеральный совет департамента с 1849 по 1851 год. Кроме того, с 3 июня по 31 октября 1849 года он был министром иностранных дел Франции. После этого он завершил свою политическую карьеру, поскольку не доверял ни левому, ни правому крылу и искал повод покинуть Францию.

Давно страдавший от туберкулеза, Токвиль проиграл борьбу с болезнью и скончался 16 апреля 1859 года. Он похоронен на семейном кладбище в Нормандии.

Самый главный, самый известный его труд, "Демократия в Америке", которую называли как "лучшей книгой об Америке", так и "лучшей книгой о демократии", появился в результате путешествия Токвиля и Гюстава де Бомона по Соединенным Штатам. Молодые люди отправились за океан в 1831 году, якобы для изучения американской пенитенциарной системы, и действительно, в Штатах они посетили ряд исправительных учреждений, но помимо этого, Токвиль много путешествовал по Америке и записывал свои наблюдения и размышления об устройстве американского государства. Он вернулся во Францию почти через два года и опубликовал доклад об исправительной системе, но настоящим результатом его путешествия была "Демокартия в Америке", первый том которой вышел в 1835 году, а второй – в 1840. Помимо Соединенных Штатов, Токвиль посещал и изучал жизнь и устройство Англии, Ирландии и Алжира