Что в повести нос является фантастическим. Сочинение на тему: реальное и фантастическое в повести Гоголя «Нос

Фантастика петербургских повестей на примере повести «Нос»

Работая над "Носом", Гоголь переделал финал повести: первоначально фантастичность описанных в ней событий была мотивирована сном майора Ковалева. Изменение концовки, вероятнее всего, было вызвано появлением в «Северной пчеле», № 192 от 27 августа 1834 г. за подписью «Р. М.» рецензии на повести Пушкина, в которой критиковалась, как чрезвычайно устаревшая, мотивировка фантастики сном, примененная в «Гробовщике». Переделывая конец «Носа», Гоголь учел замечание «Р. М.» и вместе с тем спародировал его рецензию. При публикации повесть значительно пострадала от цензуры: встреча Ковалева с Носом была перенесена из Казанского собора в Гостиный двор, целый ряд острых сатирических высказываний был устранен. В собрании сочинений Гоголя 1842 г. «Нос» был помещен в третьем томе, среди других повестей, связанных с петербургской темой.

Обычный для фантастики 30-х годов вопрос о выборе между реальными и ирреальными объяснениями происходящего снимается у Гоголя задолго до финала, потому что задолго до конца повести снимаются все возможные "оправдательные" мотивировки изображаемых в ней невероятных происшествий. Все естественные объяснения одно за другим отпадают: герой убеждается в том, что он не спит, в том, что не бредит в том, что не пьян. Когда возможности такого рода исчерпаны, начинаются поиски объяснения сверхъестественного. Оно вскоре находится: «...Ковалев, сообразя все обстоятельства, предполагал едва ли не ближе всего к истине, что виною этого должен быть не кто другой, как штаб-офицерша Подточина, которая желала, чтобы он женился на ее дочери. Он и сам любил за нею приволокнуться, но избегал окончательной разделки. Когда же штаб-офицерша объявила ему напрямик, что она хочет выдать ее за него, он потихоньку отчалил с своими комплиментами... И потому штаб-офицерша, верно из мщения, решилась его испортить и наняла для этого каких-нибудь колдовок-баб...» Однако некоторое время спустя Ковалев убеждается в ложности своего предположения, отказывается от него, и события, образующие сюжет, остаются уже без всяких объяснений. Их приходится воспринимать по принципу: невероятно, но факт. И приходится считать возможность невероятного свойством самой фактической реальности

Таким образом, границы, разделяющие фантастическое и действительное, и у Гоголя оказываются размытыми. Но исчезают они не так, как у Пушкина: создается гротескный мир, где нарушение привычных для читательского взгляда связей, форм, закономерностей призвано сделать зримой глубинную сущность изображаемого.

Дело в том, что автор петербургских повестей видит главную примету современности в резком расхождении между сущностью общественного бытия людей и его осязаемыми реалиями, доступными обычному наблюдению и описанию. «Все обман, все мечта, все не то, чем кажется», - такова одна из кульминационных идей петербургского цикла. Для Гоголя очевидно, что истина может открыться лишь за пределами «видимости», за гранью тех иллюзий, которыми современный человек ослеплен. Отсюда следует: все обманчивые видимости современной жизни должны быть разрушены, деформированы или смещены в сознании человека - лишь при этом условии ему откроется ее подлинная, незримая сущность. Фантастика «Носа» как раз и приближает к этой истине высшего порядка - сквозь все миражи поверхностной внешней правды.

Подобный взгляд сразу же обнажает противоестественность господствующего общественного порядка. Не раз уже было замечено, что в гротескном мире «Носа», где воцаряется хаос и абсурд, незыблемо сохраняются общественные отношения, присущие обыденной жизни. При любых, даже самых обескураживающих поворотах действия нерушима иерархия чинов и званий, незыблема власть полиции, непоколебимы законы чиновничьей и обывательской психологии, ее обычные навыки и предрассудки. Полицейский, только что оказавшийся свидетелем невероятных превращений носа, продолжает как ни в чем не бывало брать взятки и "увещевать по зубам" проезжающего мужика. Сам Ковалев, разговаривая с убежавшим от него носом в Казанском соборе, невольно принимает тон, обычный для разговора чиновника средней руки с. большим начальством (ведь по мундиру и регалиям нос на три чина выше Ковалева). Иными словами, реальности бюрократической системы вполне органично входят в царство абсурда: так обнаруживается подспудное их родство.

Но это еще не все. Сатирический эффект явно осложнен в повести проблесками универсального трагизма, открытиями, несущими в себе общечеловеческий смысл. В подобном духе может быть вое принято самозванство носа, сбежавшего с физиономии Ковалева, чтобы выступить в роли статского советника. Читатель может увидеть в этом превращении реализацию тайных мечтаний самого героя Ковалев, несомненно, помышляет именно об этом чине и в подсознании уже как бы обладает им (вспомним, что он странным образом претендует на должность вице-губернатора или даже губернатора, для коллежского асессора слишком высокую). Говоря иначе, бегство носа может быть понято как "раздор мечты с существенностью", как прорыв мечты за пределы доступного среднему человеку обыденного существования. В тех же категориях может быть осмыслено возвращение носа на "свое" место: И. Золотусский удачно сравнил этот фантастический поворот сюжета с "капитуляцией мечты" 47 . А в промежутке между завязкой и развязкой в сознание героя врываются комически сниженные, но по существу своему трагические вопросы: о человеческом достоинстве, о смысле человеческого существования. Входит в историю Ковалева и чрезвычайно важная для романтизма тема двойника (ведь именно такова роль носа - статского советника). Тема эта здесь пародийно переосмыслена, но сохраняет живую связь с первоисточникам. Отсюда - возможность мгновенных соприкосновений нелепой истории Ковалева с трагически серьезным смыслом двойничества - темой Шамиссо, Гофмана, Андерсена.

Намек на участие в сюжете "нечистой силы" своеобразно подкреплен всей абсурдно-хаотической атмосферой повести. А в сложном внутреннем единстве гоголевских повестей о Петербурге она вступает в ассоциативную перекличку с темой "беспорядка природы", насыщенной грозным апокалипсическим смыслом. Современное состояние мира представляется автору петербургских повестей кризисным и, более того, чреватым возможностью катастрофы. В 30-е годы природа надвигающегося социального катаклизма Гоголю еще не совсем ясна (он попытается определить сущность предстоящего в своей публицистике 40-х годов). Но, судя по всему, наиболее подходящими для выражения этой таинственной сущности ему казались мифологические представления о "конце света".

Впрочем, и этим грозным предостережением не исчерпывается смысл повести. На фоне внезапного превращения космоса в хаос важна реакция застигнутых таким превращением людей. Она-то и составляет главный предмет авторского внимания. Катастрофическая ситуация не приводит "среднего" человека ни к бунту, ни к прозрению, ни к гибели; она вообще ничего не меняет в обычном строе поведения и переживании тех, кто с нею столкнулся. Поэтому в "Носе" обличение общества и составляющих его людей уже не осложняется надеждой. Пафос повести - чисто сатирический, но гоголевская сатира обретает здесь подлинно философскую, метафизическую глубину.

Николай Васильевич Гоголь - совершенно уникальный писатель, не похожий на других мастеров слова. В его творчестве много поразительного, вызывающего восхищение и удивление: смешное переплетается с трагическим, фантастическое с реальным. Уже давно установлено, что основа комического у Гоголя - это карнавальность, то есть такая ситуация, когда герои как бы надевают маски, проявляют непривычные свойства, меняются местами и все кажется перепутанным, перемешанным. На этой основе и возникает очень своеобразная гоголевская фантастика, уходящая корнями в глубины народной культуры.

Гоголь вошел в русскую литературу как автор сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки». Материал повестей поистине неисчерпаем: это устные рассказы, легенды, байки и на современные, и на исторические темы. «Лишь бы слушали да читали, - говорит пасечник Рудый Панько в предисловии к первой части сборника, - а у меня, пожалуй, - лень только проклятая рыться, - наберется и на десять таких книжек».

Прошлое в «Вечерах...» предстает в ореоле сказочного и чудесного. В нем писатель увидел стихийную игру добрых и злых сил, нравственно здоровых людей, не затронутых духом наживы, прагматизма и душевной ленью. Здесь гоголь изображает малороссийскую народно-праздничную, ярмарочную жизнь.

Праздник с его атмосферой вольности и веселья, связанные с ним поверья и приключения выводят людей из рамок привычного существования, делая невозможное возможным. Заключаются ранее невозможные браки («Сорочинская ярмарка», «Майская ночь», «Ночь перед Рождеством»), активизируется всякая нечисть: черти и ведьмы искушают людей, стремясь помешать им.

Праздник в гоголевских повестях - это всевозможные превращения, переодевания, мистификации, разоблачение тайн. Смех Гоголя в «Вечерах...» - это подлинное веселье, основанное на сочном народном юморе. Ему доступно выразить в слове комические противоречия и несообразности, которых немало и в атмосфере праздника, и в обычной повседневной жизни.

Своеобразие художественного мира повестей связано, в первую очередь, с широким использованием фольклорных традиций: именно в народных сказаниях, полу-языческих легендах и преданиях Гоголь нашел темы и сюжеты для своих произведений. Он использовал поверье о папоротнике, расцветающем в ночь накануне Ивана Купала; предание о таинственных кладах, о продаже души черту, о полетах и превращениях ведьм и многое, многое другое. В целом ряде его повестей и рассказов действуют мифологические персонажи: колдуны и ведьмы, оборотни и русалки и, конечно, черт, проделкам которого народное суеверие готово приписать всякое недоброе дело.

«Вечера...» - книга поистине фантастических происшествий. Фантастическое для Гоголя - одна из важнейших сторон народного миросозерцания. Реальность и фантастика причудливо переплетаются в представлениях народа о прошлом и настоящем, о добре и зле. Склонность к легендарно-фантастическому мышлению писатель считал показателем духовного здоровья людей.

Фантастика в «Вечерах...» этнографически достоверна. Герои и рассказчики невероятных историй верят, что вся область непознанного населена нечестью, а сами «демонологические» персонажи показаны Гоголем в сниженном, обытовленном обличье. Они тоже «малороссияне», только живут на своей «территории», время от времени дурача обычных людей, вмешиваясь в их быт, празднуя и играя вместе с ними.

Например, ведьмы в «Пропавшей грамоте» играют в дурачка, предлагая деду рассказчика сыграть с ними и вернуть, если повезет, свою шапку. Черт в повести «Ночь перед Рождеством» выглядит как «настоящий губернский стряпчий в мундире». Он хватает месяц и обжигается, дует на руку, словно человек, случайно схватившийся за раскаленную сковороду. Объяснясь в любви «несравненной Солохе», черт «целовал ее руку с такими ужимками, как заседатель у поповны». Сама Солоха не только ведьма, но еще и поселянка, алчная и любящая поклонников.

Народная фантастика переплетена с реальностью, проясняя отношения между людьми, разделяя добро и зло. Как правило, герои в первом сборнике Гоголя побеждают зло. Торжество человека над злом - фольклорный мотив. Писатель наполнил его новым содержанием: он утверждал мощь и силу человеческого духа, способного обуздать темные, злые силы, которые хозяйничают в природе и вмешиваются в жизнь людей.

Второй период творчества Гоголя открылся своеобразным «прологом» - «петербургскими» повестями «Невский проспект», «Записки сумасшедшего» и «Портрет», которые вошли в сборник «Арабески». Название этого сборника автор пояснял так: «Сумбур, смесь, каша». Действительно, сюда вошел разнообразный материал: кроме повестей и рассказов, здесь же помещены статьи, эссе на разную тематику.

Появившиеся в этом сборнике первые три из «петербургских» повестей как бы связывают разные периоды творчества писателя: «Арабески» вышли в 1835 году, а последняя повесть, завершающая цикл «петербургских» повестей, «Шинель» была написана уже в 1842 году.

Все эти повести, различные по сюжету, тематике, героям, объединены местом действия - Петербургом. С ним в творчество писателя входит тема большого города и жизни в нем человека. Но для писателя Петербург - это не просто географическое пространство. Он создал яркий образ-символ города, одновременно реального и призрачного, фантастического. В судьбах героев, в заурядных и невероятных происшествиях их жизни, в молве, слухах и легендах, которыми насыщен сам воздух города, Гоголь находит зеркальное отражение петербургской «фантасмагории». В Петербурге реальность и фантастика легко меняются местами. Повседневная жизнь и судьбы обитателей города - на грани правдоподобного и чудесного. Невероятное вдруг становится настолько реальным, что человек не выдерживает этого - он сходит с ума, заболевает и даже умирает.

Петербург Гоголя - город невероятных происшествий, призрачно-абсурдной жизни, фантастических событий и идеалов. В нем возможны любые метаморфозы. Живое превращается в вещь, марионетку (таковы обитатели аристократического Невского проспекта). Вещь, предмет или часть тела становится «лицом», важной персоной, иногда даже с высоким чином (например, нос, пропавший у коллежского асессора Ковалева, имеет чин статского советника). Город обезличивает людей, искажает добрые их качества, выпячивает дурное, до неузнаваемости меняя их облик.

В повестях «Нос» и «Шинель» изображены два полюса петербургской жизни: абсурдная фантасмагория и будничная реальность. Эти полюса, однако, не столь далеки друг от друга, как может показаться на первый взгляд. В основе сюжета «Носа» лежит самая фантастическая из всех городских «историй». Гоголевская фантастика в этом произведении принципиально отличается от народно-поэтической фантастики в «Вечерах...». Здесь нет источника фантастического: нос - часть петербургской мифологии, возникшей без вмешательства потусторонних сил. Это мифология особая -бюрократическая, порожденная всесильным невидимкой - «электричеством» чина.

Нос ведет себя так, как подобает «значительному лицу», имеющему чин статского советника: молится в Казанском соборе, прогуливается по невскому проспекту, заезжает в департамент, делает визиты, собирается по чужому паспорту уехать в Ригу. Откуда он взялся, никого, в том числе и автора, не интересует. Можно даже предположить, что он «с луны упал», ведь по-мнению Поприщина безумца из «Записок сумасшедшего», «луна ведь обыкновенно делается в Гамбурге», а населена носами. Любое, даже самое бредовое, предположение не исключается. Главное в другом - в «двуликости» носа. По одним признакам, это точно реальный нос майора Ковалева, Но второй «лик» носа - социальный, который по чину стоит выше своего хозяина, потому что чин видят, а человека - нет. Фантастика в «Носе» - тайна, которой нет нигде и которая везде. Это странная ирреальность петербургской жизни, в которой любое бредовое видение неотличимо от реальности.

В «Шинели» же «маленький человек», «вечный титулярный советник» Акакий Акакиевич Башмачкин становится частью петербургской мифологии, привидением, фантастическим мстителем, который наводит ужас на «значительных лиц». Казалось бы, вполне обычная, бытовая история - о том, как была украдена новая шинель, -вырастает не только в ярко социальную повесть о взаимоотношениях в бюрократической системе петербургской жизни «маленького человека» и «значительного лица», но перерастает в произведение-загадку, ставящее вопрос: что такое человек, как и зачем он живет, с чем сталкивается в окружающем его мире.

Вопрос этот остается открытым, как и фантастический финал повести. Кто такой призрак, наконец, нашедший «своего» генерала и навсегда исчезнувший после того, как сорвал с него шинель? Это мертвец, мстящий за обиду живого человека; больная совесть генерала, создающего в своем мозгу образ обиженного им, погибшего в результате этого человека? А может, это только художественный прием, «причудливый парадокс», как считал Владимир Набоков, утверждая что «человек, которого приняли за бесшинельный призрак Акакия Акакиевича - ведь это человек, укравший у него шинель»?

Как бы то ни было, вместе с усатым привидением в темноту города уходит и весь фантастический гротеск, разрешаясь в смехе. Но остается вполне реальный и очень серьезный вопрос: как в этом абсурдном мире, мире алогизма, причудливых сплетений, фантастических историй, претендующих быть вполне реальными ситуациями обычной жизни, как в этом мире человек может отстоять свое подлинное лицо, сохранить живую душу? Ответ на этот вопрос Гоголь будет искать до конца своей жизни, используя для этого уже совсем иные художественный средства.

Но гоголевская фантастика навсегда стала достоянием не только русской, но и мировой литеразуры, вошла в ее золотой фонд. Современное искусство открыто признает Гоголя своим наставником. Емкость, разящая сила смеха парадоксально соединены в его творчестве с трагическим потрясением. Гоголь как бы обнаружил общий корень трагического и комического. Эхо Гоголя в искусстве слышится и в романах Булгакова, и в пьесах Маяковского, и в фантасмагориях Кафки. Пройдут году, но загадка гоголевского смеха останется для новых поколений его читателей и последователей.

Дата добавления: 09 Ноября 2011 в 13:31
Автор работы: Пользователь скрыл имя
Тип работы: сочинение

Работа состоит из 1 файл

Скачать документ Открыть документ

Документ Microsoft Word.docx

Фантастика - это особая форма отображения действительности, логически несовместимая с ре­альным представлением об окружающем мире. Она распространена в мифологии, фольклоре, ис­кусстве и в особых, гротескных и «сверхъестест­венных», образах выражает миросозерцание чело­века.

В повести «Нос» у Гоголя полностью снят носитель фантастики – персонифицированное воплощение ирреальной силы. Но сама фантастичность остаётся. Отсюда впечатление загадочности от повести. Даже ошарашивающей странности.

Перечень попыток найти причину таинственного поведения носа Ковалёва мог бы составить большой и курьёзный список. Ответа найти пока не удалось. Да и вряд ли удастся. Пожалуй, уж больше смысла в словах самого Ковалёва: «И пусть бы уже на войне отрубили или на дуэли, или я сам был причиною; но ведь пропал ни за что ни про что, пропал даром, ни за грош!...»

Смысл событий «Носа» - в их неспровоцированности. Нет их прямого виновника. Нет преследователя. Но само преследование остаётся.

Необычайность гоголевской повести вступает в её отношения к тайне. Романтическая фантастика неотделима от тайны, от поэтики тайны. Обычно повествование начинается с какого-либо странного необъяснимого события, то есть читатель с первых строк ставится перед тайной. Напряжение тайны возрастает всё больше и больше, пока в загадочном не открывается наконец воля или влияние носителя фантастической силы. В произведениях с завуалированной фантастикой протекает аналогичный процесс идентификации фантастики со сверхъестественной силой, с той разницей, что сохраняется возможность второго («реального») прочтения. В тех же случаях, когда фантастический план в ходе повествования уступал место реальному, снятие тайны также происходило с помощью реально-причинных (подчас даже бытовых) объяснений.

Как же соотносится с этими различными формами существования тайны гоголевская повесть?

«Нос» принадлежит к тем произведениям, которые ставят читателя перед тайной буквально с первой фразы. « Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно-странное происшествие». Если необыкновенное, значит, будет разъяснение, разгадка? Нос ведёт себя так, как подобает « значительному лицу», имеющему чин статского советника: молится в Казанском соборе, прогуливается по невскому проспекту, заезжает в департамент, делает визиты, собирается по чужому паспорту уехать в Ригу. Откуда он взялся, никого, в том числе автора, не интересует. Любое, даже самое бредовое, предположение не исключается. Главное в другом – в «двуликости» носа. По одним признакам, это точно реальный нос коллежского асессора Ковалёва, но второй «лик» носа – социальный, который по чину стоит выше своего хозяина, поэтому чин видят, а человека – нет. В одном месте Гоголь одновременно играет обоими ликами носа: полицейский, «который в начале повести стоял в конце Исаакиевского моста» (то есть тогда, когда нос, завёрнутый в тряпку, был брошен в воду), говорит, что «принял его сначала за господина. Но, к счастью, были со мною очки, и я тот же час увидел, что это был нос» и т.д. Никакой художник не сможет проиллюстрировать эту метаморфозу, потому что он заведомо призван сделать зримым то, что должно оставаться неуловимым и неразъяснённым. Фантастика «Носа» - тайна, которой нет нигде и которая везде.

Тайна достигает своего апогея, а разрешения её всё нет. Наконец, в финале, где существовала последняя возможность раскрыть карты, повествователь вдруг отходит в сторону и начинает изумляться вместе с читателем: «Чепуха совершенная делается на свете. Иногда вовсе нет никакого правдоподобия».

Изменяется в повести и функция слухов. «Между тем, слухи об этом необыкновенном происшествии распространились по всей столице и, как водится, не без особенных прибавлений… Скоро начали говорить, будто нос коллежского асессора Ковалёва ровно в 3 часа прогуливается по Невскому проспекту…Сказал кто-то, что нос будто бы находился в магазине Юнкера… Потом пронёсся слух, что не на Невском проспекте, а в Таврическом саду…» и т.д. «Слухи помещены в необычный контекст. Они не служат средством завуалированной фантастики. Но они даны и не на фоне только что отменённой фантастики. Слухи выступают на фоне фантастического происшествия, поданного как достоверное. Благодаря этому картина осложняется. Гоголь искусно сохранил силу таинственности, высмеивания авторов слухов, он открывал в жизни нечто ещё более неправильное и фантастическое, чем то, что могли предположить любая версия или любой слух.

Тончайшая ирония гоголевской повести в том, что она всё время играет на ожидании разгадки романтической тайны, пародируя её поэтику и всё дальше и дальше заманивая читателя в ловушку. Одним ударом Гоголь порывает со всеми возможными формами снятия романтической тайны. И это логично: ведь он устранил носителя фантастики, в идентификации которой заключалось раскрытие тайны. Вместе с тем Гоголь далёк и от снятия тайны реальным планом, с помощью реально-причинных мотивировок.

Эта повесть явилась своего рода апофеозом прославления носа как такового в творчестве Гоголя. К изображению же этого органа писатель часто (настолько часто, что это кажется немного странным) прибегал на протяжении всей своей литературной деятельности. Как раз на этой проблеме заостряет внимание в статье о Гоголе Владимир Набоков. Оказывается, носу у писателя отведена далеко не последняя роль. Образ носа, идея носа, всё, что связано с этим органом, преследовало Николая Васильевича до самой смерти. В описании Набоковым болезни писателя и его кончины нос наделяется какими-то роковыми, фатальными свойствами.

Какова же дальнейшая судьба развития гоголевской фантастики? Вопрос этот является частью другого: есть ли в нефантастических произведениях Гоголя элементы, адекватные или близкие рассмотренным формам фантастики?

Воздерживаясь пока от общих выводов, заметим лишь одно. Такие элементы уже не объяснить понятием чуда или тайны, проистекающих от прямого вмешательства носителя фантастики, от его воздействия из прошлого или же от какой-либо неизвестной причины. Они располагаются уже в плоскости не ирреального, но скорее странно-необычного.

Описание

Фантастика - это особая форма отображения действительности, логически несовместимая с ре­альным представлением об окружающем мире. Она распространена в мифологии, фольклоре, ис­кусстве и в особых, гротескных и «сверхъестест­венных», образах выражает миросозерцание чело­века.
В повести «Нос» у Гоголя полностью снят носитель фантастики – персонифицированное воплощение ирреальной силы. Но сама фантастичность остаётся. Отсюда впечатление загадочности от повести. Даже ошарашивающей странности.

Повесть "Нос" - одно из самых веселых, оригинальных, фантастических и неожиданных произведений Николая Гоголя. Автор долго не соглашался на публикацию этой шутки, однако друзья уговорили его. Повесть была впервые напечатана в журнале "Современник", в 1836 году, с примечанием А.С. Пушкина. С тех пор вокруг этого произведения не утихают горячие споры. Реальное и фантастическое в повести Гоголя "Нос" сочетается в самых причудливых и необыкновенных формах. Здесь автор достиг вершины своего сатирического мастерства и нарисовал подлинную картину нравов своего времени.

Блистательный гротеск

Это один из самых любимых литературных приемов Н.В. Гоголя. Но если в ранних произведениях он использовался для того, чтобы создать в повествовании атмосферу загадочности и таинственности, то в более поздний период превратился в способ сатирического отображения окружающей действительности. Повесть "Нос" - наглядное тому подтверждение. Необъяснимое и странное исчезновение носа с физиономии майора Ковалева и невероятное самостоятельное существование его отдельно от хозяина наводят на мысль о противоестественности порядков, при которых высокий статус в обществе значит гораздо больше, чем сам человек. При таком положении вещей любой неодушевленный предмет может внезапно получить значительность и вес, если приобретет надлежащий чин. В этом основная проблематика повести "Нос".

Особенности реалистического гротеска

В позднем творчестве Н.В. Гоголя преобладает реалистический гротеск. Он направлен на то, чтобы раскрыть противоестественность и абсурдность действительности. С героями произведения происходят невероятные вещи, но они помогают вскрыть типичные черты окружающего мира, выявить зависимость людей от общепринятых условностей и норм.

Современники Гоголя не сразу оценили сатирический талант писателя. Только сделавший много для правильного понимания творчества Николая Васильевича, однажды заметил, что в "уродливом гротеске", который тот использует в своем творчестве, содержится "бездна поэзии" и "бездна философии", по своей глубине и достоверности достойная "кисти Шекспира".

"Нос" начинается с того, что 25 марта в Санкт-Петербурге случилось "необыкновенно странное происшествие". Иван Яковлевич, цирюльник, утром обнаруживает в свежеиспеченном хлебе нос. Он сбрасывает его с Исаакиевского моста в реку. Хозяин носа, коллежский асессор, или майор, Ковалев, проснувшись поутру, не находит у себя на физиономии важной части тела. В поисках пропажи он направляется в полицию. По дороге встречает свой собственный нос в облачении статского советника. Преследуя беглеца, Ковалев направляется за ним в Казанский собор. Он пытается вернуть нос на место, но тот лишь молится с "величайшим усердием" и указывает хозяину на то, что между ними не может быть ничего общего: Ковалев служит по другому ведомству.

Отвлекшись на изящную даму, майор теряет взбунтовавшуюся часть тела из виду. Предприняв несколько безуспешных попыток найти нос, хозяин возвращается домой. Там ему возвращают пропажу. Полицмейстер схватил нос при попытке бегства по чужим документам в Ригу. Радость Ковалева длится недолго. Он не может приставить часть тела на прежнее место. Краткое содержание повести "Нос" этим не исчерпывается. Как герою удалось выйти из этого положения? Доктор ничем не может помочь майору. По столице меж тем ползут любопытные слухи. Кто-то видел нос на Невском проспекте, кто-то - в В результате он сам вернулся на прежнее место 7 апреля, чем доставил хозяину немалую радость.

Тема произведения

Так в чем смысл столь невероятного сюжета? Основная тема повести Гоголя "Нос" - это потеря персонажем частички своего "я". Вероятно, это происходит под воздействием нечистой силы. Организующая роль в сюжете отводится мотиву преследования, хотя конкретное воплощение сверхъестественной силы Гоголем не указывается. Тайна захватывает читателей буквально с первой фразы произведения, о ней все время напоминается, она достигает своей кульминации...но разгадки нет даже в финале. Покрыто мраком неизвестности не только загадочное отделение носа от тела, но и то, как он мог существовать независимо, да еще в статусе высокопоставленного чиновника. Таким образом, реальное и фантастическое в повести Гоголя "Нос" переплетается самым немыслимым образом.

Реальный план

Он воплощается в произведении в форме слухов, о которых автор все время упоминает. Это сплетни о том, что нос регулярно совершает променад по Невскому проспекту и другим людным местам; о том, что он как будто заглядывал в магазин и так далее. Для чего Гоголю понадобилась подобная форма сообщения? Сохраняя атмосферу таинственности, он сатирически высмеивает авторов глупых слухов и наивную веру в невероятные чудеса.

Характеристика главного героя

За что майор Ковалев заслужил к себе такое внимание сверхъестественных сил? Ответ кроется в содержании повести "Нос". Дело в том, что главный герой произведения - отчаянный карьерист, готовый на все ради повышения по службе. Он сумел получить чин коллежского асессора без экзамена, благодаря службе на Кавказе. Заветная цель Ковалева - выгодно жениться и стать высокопоставленным чиновником. А пока, чтобы придать себе больше веса и значительности, он везде именует себя не коллежским асессором, а майором, зная о преимуществе военных званий над гражданскими. «Он мог простить всё, что ни говорилось о нем самом, но никак не извинял, если это относилось к чину или званию», - пишет о своем герое автор.

Вот нечистая сила и посмеялась над Ковалевым, не только отобрав у него важную часть тела (без нее карьеры не сделать!), но и наделив последнюю генеральским чином, то есть придав ей больше веса, чем самому хозяину. Правильно, нечего Реальное и фантастическое в повести Гоголя "Нос" заставляет задуматься над вопросом "что важнее - личность или ее статус?". И ответ выходит неутешительным...

Намеки гениального автора

В повести Гоголя много сатирических тонкостей, прозрачных намеков на реалии современного ему времени. Например, в первой половине 19 века очки считались аномалией, придающей облику офицера или чиновника некоторую неполноценность. Для того чтобы носить этот аксессуар, требовалось специальное разрешение. Если герои произведения в точности соблюдали предписания и соответствовали форме, то Нос в мундире приобретал для них важность значительного лица. Но стоило полицмейстеру "выйти" из системы, нарушить строгость мундира и надеть очки - он тотчас заметил, что перед ним всего лишь нос - часть тела, бесполезная без своего хозяина. Так переплетается реальное и фантастическое в повести Гоголя "Нос". Недаром современники автора зачитывались этим неординарным произведением.

Многие литераторы отмечали, что "Нос" - это великолепный образец фантастики, гоголевской пародии на различные предрассудки и наивную веру людей в мощь сверхъестественных сил. Фантастические элементы в произведениях Николая Васильевича - это способы сатирического отображения пороков общества, а также утверждение реалистического начала в жизни.

Николай Васильевич Гоголь - совершенно уникальный писатель, не похожий на других русских мастеров слова. В его творчестве много пора­зительного и удивительного: смешное переплетается с трагическим, фанта­стическое с реальным.

Читая произведения Гоголя, с каждым разом убеждаешься в том, что основа его произведений - комическая. Это карнавальность, когда все наде­вают маски, проявляют непривычные свойства, меняются местами, и все перемешивается.

В повести «Шинель» Гоголь рассказывает историю нелегкой жизни «маленького человека» Акакия Акакиевича Башмачкина, жизнь которого подчинена традиции и довольного автоматизмом своей жизни. В этом произ­ведении переплелось комическое и трагическое, реальное и фантастическое. Улыбку вызывает история его рождения, выбор имени героя. Ему доста­лась должность чиновника, которого никто никогда не уважал, не замечал. Только когда его слишком допекали сослуживцы, он просил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» Автор с горечью пишет о том, как много в человеке бесчеловечного, как много скрыто свирепой грубости и утончен­ной, жестокой светскости. Бедность Башмачкина вызывает, конечно, сочувст­вие, но цель его жизни (приобрести новую шинель) - слишком ничтожна для человека. И вот пришел счастливый день: мечта Акакия Акакиевича сбылась. Бесцветный и безропотный «маленький человек», жизнь которого сведена к исполнению должности, в новой шинели почувствовал себя ге­роем, даже получил приглашение в гости к чиновнику-сослуживцу, где соби­рался отметить радостное событие. Как мало человеку надо, чтобы быть счастливым!

Кража шинели обернулась для героя мукой. Он пытался найти защиту у властей, но «значительное лицо топнуло ногой» - и Башмачкина вы­швырнули вон. Бездушие высокопоставленного чиновника вызывает от­вращение.

Никем не защищенный, Акакий Акакиевич умирает. Исчезло и скры­лось существо, никому не дорогое, ни для кого не интересное. Возмездие Гоголь изобразил в фантастическом плане. Фантастический финал повес­ти оправдан отношением писателя к обиженному «брату» своему.

Мертвец Башмачкин явился «значительному лицу» на улице и снял с него шинель. Это происшествие хоть как-то смягчило деспотический нрав начальника, он даже реже стал говорить подчиненным: «Как вы смеете, понимаете ли, кто перед вами?» Гоголь то сочувствует своему герою, то осу­ждает его за низменность целей, за бессловесность и рабскую покорность.

В повести «Шинель» я не сразу точно определила, что реальность, а что вымысел. Бедность, убогость жизни Акакия Акакиевича Башмачкина доведена автором до абсурда и фантастики (ходя по улице, он очень осто­рожно ступал по камням и плитам, почти не касался их), так же, как и спо­собность «маленького человека» видеть в буквах характеры, а в улице - страну с людьми - буквами и словами. В противоположность этому не­сколько дней шумной жизни после смерти Башмачкина - явная ирреаль­ность - всегда может быть непомерной фантазией и страхом одного из департаментских чиновников, значительного лица и коломенского будоч­ника. Каждый отдельный характер - это правда, а совокупность их, обра­зуемое ими общество и вытекающие отсюда приключения, - это их фан­тастическая и неправдоподобная сторона.

В «Шинели» же, если говорить об одурачивании, связанном с чем-то ирреальным, присутствуют слухи о шумной жизни Акакия Акакиевича после смерти. Кульминационным моментом, приводящим к развязке, в одном случае к материальной смерти Башмачкина, а в другом случае к исчезно­вению его призрака, является сцена грабежа. Эта сцена повторяется дважды. Отнимают в обоих случаях шинель, но один грабеж - совершенно реаль­ное, а другой связан с мистикой. В «Шинели» мир вещей имеет огромное значение в развитии сюжета, они, можно сказать, олицетворяются, персо­нифицируются. С вещами же связаны самые необыкновенные происшест­вия. В «Шинели» верхняя одежда, шинель, становится пределом мечта­ний. Для Башмачкина - это не только деталь гардероба, но и объект любви. Новая шинель была последней мечтой согреться в холодном мире Петер­бурга - этого символа вечного адского холода. Шинель порождает кон­фликт, трагический гротеск перерастает в фантастику. В «Шинели» герои произведения не имеют собственного лица, зато вещи и материальные ценно­сти одушевляются. Общая тональность в «Шинели» не очень оптимистичная, несмотря на то, что ирония Гоголя также присутствует в сцене крещения Акакия Акакиевича.

В произведении «Шинель» везде сцены повседневного быта, смех сквозь слезы, комическое обнаруживаются здесь только с появлением фантаста-

ки. Мир вещей и связанные с ними происшествия - это яркое дополнение к их духовной жизни. Шинель для Башмачкина - это его мир, любовь, мечта, смысл жизни. Башмачкин не смог перенести кражи своей шинели, тщетности своей мечты. И незлобивый мелкий чиновник, обладающий духовной силой и противостоящий бездушию общества, умирает.

Элементы ирреального, необычного присутствуют практически во всех произведениях Гоголя. Гипербола, гротеск, «завуалированная» и явная фанта­стика помогали писателю рассмешить зрителя и читателя, а смехом, по мне­нию Гоголя, можно вылечить все болезни в обществе - как народа, так и отдельных личностей.

Рецензия

В сочинении о герое повести «Шинель» полно и целенаправленно рас­крыта тема, показано, как реальность и фантастика причудливо перепле­таются в повествовании о несчастном «маленьком человеке» Акакии Ака­киевиче Башмачкине, для которого новая шинель была последней мечтой согреться в холодном мире Петербурга - символа вечного адского холода. Строго отобран материал, правильно используется текст повести, его наи­более существенные факты, раскрывающие роль фантастики в художест­венном произведении. В работе прослеживаются четкие логические связи.