Как скоро предсказывал апостол Павел второе пришествие Христа? Первое поколение христиан жило в уверенности, скорее в ожидании, что наступит конец света, который последует за возвращением Христа, причем настолько скоро, что они еще будут живы. По свидетельству

АПОСТОЛ ПЕТР Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит как рыкающий лев, ища, кого поглотить. 1 Пет. 5 Апостол Петр был реальной исторической личностью и сделал для проповеди христианства более, чем кто-либо иной, исключая, разумеется самого Христа.

Апостол (Der Apostel) Пьеса (1901)Время и место действия драматургом не определены, но по всем признакам события во всех трех актах происходят в современную автору эпоху.Дом министра. Голь, делая упор на своих правах давнего друга семьи, настоятельно требует от супруги хозяина

Павел (Paulus) Апостол (первоначальное имя Савл или Саул) (ум. 66/67) христианский проповедник. Проповедуя среди язычников, стремился преодолеть национальную разобщенность и традиционалистские предрассудки людей, трансформировать христианство в мировую религию. П. всемерно

Павел IV.
Репродукция с сайта http://monarchy.nm.ru/

Павел IV, в миру - Джанпьетро Карафа (Gianpietro Carafa) (28.VI.1476 - 18.VIII.1559), - римский папа с 1555 года. Активный деятель контрреформации. С 1536 года - кардинал. До избрания папой возглавлял верховный инквизиционный трибунал. С фанатической жестокостью преследовал еретиков, протестантов, иудеев (пытки, сожжение на костре стали при Павле IV обычным явлением). При нем был составлен и впервые опубликовал (1559) "Индекс запрещенных книг ". Когда он умер, народ сбросил его статую в Тибр и сжег тюрьму инквизиции.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 10. НАХИМСОН - ПЕРГАМ. 1967.

Павел IV (Джанпьетро Караффа), 1555.V.23 - 1559.VIII.18

Павел IV, Папа Римский (Paulus Quartus). Мирское имя: Джованни Пьетро Карафа. Происхождение: Каприлья Ирпина (Италия). Годы жизни: 28 июня 1476 - 18 августа 1559. Годы понтификата: 23 мая 1555 - 18 августа 1559. Отец: Джованни Антонио Карафа, граф Монторио. Мать: Виттория Кампонески.

Джованни Карафа начал духовную карьеру при поддержке дяди, кардинала Оливьеро Карафа. В 1494 г. кардинал представил племянника папскому двору, а позже уступил ему епархию Кьети. В 1515 г. Джованни стал нунцием в Испании. В 1524 г. аскетичный священник неожиданно попросил Климента VII освободить его от всех должностей, и вместе со святым Каэтаном основал конгрегацию театинов, сторонников преобразования церкви. Конгрегация сильно пострадала во время Римского погрома 1527 г., немногие оставшиеся в живых члены бежали в Венецию, но мудрый Павел III , осознавая необходимость реформ, вернул театинов в Рим. Карафе было получено разработать проект реформы курии. 22 декабря 1536 г. он получил сан кардинала. Кроме того, папа назначил его архиепископом Неаполя, но из-за конфликта папы с императором не мог исполнять свои обязанности. Впоследствии Карафа возглавил Священную Канцелярию - римский аналог инквизиции. В 1555 г. он был избран папой под именем Павел IV.
На момент избрания папе шел 79-й год, но он был полон сил и энергии. Его избрание было встречено Габсбургами с неодобрением. Павел, не разделявший примиренческой политики Карла по отношению к протестантам, отвечал тем же. Тех, кто поддерживал испанцев, папа изгнал из Рима, а их имения раздал своим родственникам. Среди возвышенных непотов был племянник Карло, известный кутила, получивший шапку кардинала и высокую должность в курии. Вместе с тем, Павел при помощи иезуитов и театинов начал твердой рукой наводить порядок в Риме, не брезгуя самыми жесткими мерами. Он прогнал епископов, незаконно оставивших свои епархии и подвизавшихся при дворе, выдворил из Рима шутов, комедиантов, проституток и монахов, покинувших свои обители. Евреи были переселены в гетто и были обязанны носить отличительные знаки в виде головных уборов желтого цвета. Кардинал Мороне, заподозренный в сочувствии Реформации, был арестован как еретик. Под конец понтификата Павел изгнал даже собственных племянников, в которых был жестоко разочарован.
После смерти Павла IV римляне уничтожили все его скульптурные изображения и подожгли здание Священной Канцелярии.

4. «Государь избрал ему жену прелестнейшую…»

(БАГРАТИОН И ЕГО КНЯГИНИ – ВЕЛИКАЯ И «БЛУЖДАЮЩАЯ»)

Настало время сказать несколько слов о брачном союзе князя Багратиона, и о новоиспечённой княгине Екатерине Павловне, поскольку этот брачный союз, хотя и косвенно, но всё же оказал некоторое влияние и на судьбу великой княгини Екатерины Павловны.
Но… Обо всём по порядку.
Известно, что Император Павел I благоволил к Петру Ивановичу Багратиону.
Знал он беду князя. Отважный воин, славный военачальник, которого называли «генералом по образу и подобию Суворова» был человеком широкой, доброй души, но внешностью не вышел. Строен, подтянут, да лицом не красив. Известна шутка, относящаяся, правда, к более позднему времени, к кампании 1807 года.
Адъютантом к князю Багратиону был назначен Денис Давыдов, в то время уже получивший известность, благодаря своим, зачастую, дерзким стихам. Помнил Багратион о стихотворении Дениса Давыдова, в котором тот слегка высмеял его длинный нос, а потому, сразу сказал со свойственным ему юмором, явно робевшему перед первой встречей с ним юному гусару:
– А вот и тот, кто потешался над моим носом.
Денис Давыдов нашёлся. Он заявил, что шутку свою в стихах отпустил из зависти, поскольку у него самого нос был совсем маленьким. Багратион рассмеялся, и с тех пор сам любил подшучивать и над собою, и над своим адъютантом. Когда докладывали ему, что противник, мол, «на носу», сразу переспрашивал:
«На чьём носу? Если на моём, то можно ещё отобедать, а если на Денисовом, то – по коням!».
Да, лицо Багратиона портил длинный нос. Ну а у Дениса Давыдова, напротив, нос был маленький, да и не особо влиял на внешность своего хозяина.
Багратион балов не любил. Но всё же бывал в светском обществе. Ну и однажды, после возвращения из Швейцарского похода, повстречал необыкновенную красавицу, которая пронзила его сердце раз и навсегда. То была Екатерина Павловна Скавронская, по словам генерала графа Александра Фёдоровича Ланжерона, «самая живая из красавиц Петербурга».
Родилась она 7 декабря 1783 года, и в то время, когда встретил её князь Пётр Иванович Багратион, шёл ей семнадцатый год. И вот в эту, совсем ещё юную, «самую живую красавицу» страстно влюбился тридцатипятилетний князь Пётр Иванович.
Итальянский и Швейцарский походы 1799 года под знамёнами великого Суворова принесли Багратиону славу. Суворов характеризовал князя Петра Ивановича как «наиотличнейшего генерала и достойного высших степеней». Именно по представлению Александра Васильевича Багратиону был пожалован чин генерал-майора, а сам полководец подарил ему шпагу, ставшую предметом особой гордости князя.
Итак, Багратион прибыл в столицу в ореоле славы. Кончина Суворова в мае 1780 опечалила русское общество, которое с ещё большим трепетом отнеслось к любимцу великого полководца.
Алексей Петрович Ермолов в своих записках отметил:
«Князя Багратиона счастие в средних степенях сделало известным и на них его не остановило. Война в Италии дала ему быстрый ход; Суворов, гений, покровительствовавший ему, одарил его славой, собрал ему почести, обратившие на него общее внимание. Поощряемые способности внушили доверие к собственным силам».

В 1800 году, в период недолгой для России мирной передышки, Багратион проходил службу в столице, причём Император Павел постоянно оказывал герою монаршие милости, а неудачи в личной жизни, вызванные отчасти внешней непривлекательностью, а отчасти весьма умеренным достатком, принимал близко к сердцу.
Однажды доложили ему о страстной любви князя к юной Скавронской. И тут же созрел план у скорого на решения Самодержца: немедля сделать счастье отважного генерала.
Быть может, он бы и не предпринял столь решительных действий, которые многие сочли сумасбродными, да прознал, что Екатерина Скавронская неравнодушна к князю. Не ведал он, что юная красавица просто оказалась в безвыходном положении, несмотря на своё положение в обществе и несметное богатство. Она была, по отцу дочерью Павла Мартыновича Скавронского, внучатого племянника Императрицы Екатерины I, а по материнской линии – Екатерины Васильевны, урождённой Энгельгардт, племянницы Светлейшего Князя Григория Александровича Потёмкина-Таврического.
По поводу того, каким образом удалось Императору Павлу Петровичу полюбовно деликатный вопрос, касающийся женитьбы своего любимца, существует довольно распространённый анекдот, повторять который мы не будем. А обратимся к фактам.
После окончания очередных гатчинских манёвров Павел Петрович повелел князю Багратиону задержаться во дворце, пока не объясняя, что задумал. Готовил сюрприз? Возможно.
Между тем, уже скакал к матери юной красавицы, курьер с приказанием облачить дочь в белое платье и немедленно доставить её в Гатчинский дворец.
Мать Екатерины, графиня Екатерина Васильевна Литта, была младшей дочерью сестры Светлейшего Князя Григория Александровича Потёмкина, Елены Александровны Потёмкиной и смоленского помещика Василия Андреевича Энгельгардта.
В первом браке она была замужем за графом Павлом Мартыновичем Скавронским. От этого брака и была дочь Екатерина Павловна, назначенная Императором в невесты князя Багратиона. Знаменитый мемуарист Филипп Филиппович Вигель называл Скавронского «женоподобным миллионером».
И сообщал о нём: «Молодой Скавронский, как говорят, был великий чудак: никакая земля не нравилась ему, кроме Италии, всему предпочитал он музыку, сам сочинял какой-то ералаш, давал концерты, и слуги его не иначе имели дозволение говорить с ним как речитативами, как нараспев».
Скавронский умер в 1794 году, и Екатерина Васильевна вышла замуж за графа Джулио Ренато Литта-Висконти-Арезе, известного в России как Юлий Помпеевич Литта.
Павел Мартынович Скавронский, покинув сей мир, оставил, как уже упоминалось выше, супруге, ну и естественно дочери огромное состояние, что неудивительно, поскольку он был последним представителем по мужской линии рода Скавронских. Получил известность в своё время как меломан, выслужил чин камергера и назначение русским посланником при неаполитанском дворе.
Евгений Анисимов сообщил о Скавронских:
«Корень свой они вели от латышского крепостного крестьянина Карла Самуиловича, который, благодаря феноменальному успеху своей сестры Марты, ставшей императрицей Всероссийской Екатериной I Алексеевной, превратился в богатого помещика, графа и кавалера.
Сын Карла Мартын, благодаря чрезмерной длине своего языка, попал в Тайную канцелярию времен Анны Иоанновны, но отделался только поротой спиной. Он-то и был дедом невесты князя Багратиона. При своей двоюродной сестре Императрице Елизавете Петровне он стал генерал-аншефом, камергером, обер-гофмейстером и сенатором. Тем не менее, для представителя древнейшего рода Багратидов брак с правнучкой крепостного крестьянина являлся позорным мезальянсом. Но на дворе были уже иные времена, и графы Скавронские прочно заняли высокое место в русской элите».
Как свидетельствует Камер-фурьерский журнал в записи от 26 августа 1800 года, «Их Величества возвращались из церкви в Кавалерскую комнату, где их благодарила фрейлина графиня Екатерина Павловна Скавронская за позволение вступить в брак с князем П.И. Багратионом».
То есть, для графини Екатерины Васильевны и её дочери такое приглашение в Гатчинский дворец неожиданностью не было. Скорее всего, клеветники Императора Павла Петровича несколько переусердствовали, добавляя к создаваемому ими лживому образу Императора ещё и самодурство по насильственному соединению брачными узами своих подданных.
Впрочем, у Павла Петровича, который не без согласия обеих сторон содействовал бракосочетанию, не было сомнений, что он устраивает счастье любящих сердец.
Многие современники обращали внимание на то, что юная графиня никак не могла полюбить Петра Ивановича Багратиона, поскольку он был вдвое старше неё, да к тому же, мягко говоря, некрасив. Не будем повторять все злобные эпитеты, адресованные злопыхателями герою, сложившему голову за Россию. Что касается разницы в возрасте, то она не была нонсенсом для того времени. Ну а относительно внешности: во-первых, на Руси считалось, что «с лица не воду пить». А во-вторых, порой, и некрасивость скрадывается, если человек приятен в общении.
Вот что писал о Багратионе в своих знаменитых «Очерках Бородинского сражения» Фёдор Николаевич Глинка:
«Это был человек, которого усвоила история, который … одним личным достоинством вынудил себе всеобщее уважение; я не говорю уже о потомстве… Не спрашивая, можно было догадаться, при взгляде на его физиономию, чисто восточную, что род его происходит из какой-то области Грузии, и этот род был самым знаменитым по ту сторону Кавказа. Это был один из родов царственных… Этот человек и был, и теперь знаком всякому по своим портретам, на него схожим. При росте несколько выше среднего, он был сухощав и сложен крепко, хотя несвязно. В лице его были две особенные приметы: нос, выходящий из меры обыкновенных, и глаза. Если бы разговор его и не показался усеянным приметами ума, то всё ж, расставшись с ним, вы считали бы его за человека очень умного, потому что ум, когда он говорил о самых обыкновенных вещах, светился в глазах его, где привыкли искать хитрость, которую любили ему приписывать. На него находили минуты вдохновенья, и это случалось именно в минуты опасностей; казалось, что огонь сражения зажигал что-то в душе его, – и тогда черты лица, вытянутые, глубокие, вспрыснутые рябинами, и бакенбарды, небрежно отпущенные, и другие мелочные особенности приходили в какое-то общее согласие: из мужчины невзрачного он становился Генералом Красным. Глаза его сияли…».
Александр Васильевич Суворов говорил о нём: «В беседе с ним его не увидишь».
Кроме всего прочего, Император полагал, что делал для своей дальней родственницы благое дело, доставляя ей знатность, коей как раз Скавронским и не хватало. Ведь род-то их, как сказано выше, происходил от литовского крестьянина, сестру которого Марту Самуиловну Скавронскую высмотрел царь Пётр в обозе воеводы Бориса Петровича Шереметьева, да и возвысил до царицы, а потом и императрицы российской.
Но знатность знатностью, да вот достаток у князя невелик. Конечно, «бедность не порок», но ведь Скавронские жить-то привыкли на очень широкую ногу.
Итак, в шестнадцать тридцать в Белом зале Гатчинского дворца собрались приглашенные придворные вельможи с супругами. Присутствовали в зале и члены Императорской фамилии – и цесаревич, и великие князья, и великие княжны. Шафером на свадьбе был сам Император Павел Первый. Провёл обряд венчания дежурный просвитер церкви Гатчинского дворца Николай Стефанов.
Евгений Анисимов в книге «Генерал Багратион. Жизнь и война» пишет:
«Во всех биографиях Багратиона отмечается, что его женитьба была инициирована Павлом и его окружением. Отрицать это, учитывая личности посаженых отца и матери, мы не будем. Свадьба, сыгранная 2 сентября 1800 года в Гатчинском дворце, логична для ситуации, в которой оказался Багратион: его приблизили к трону, он командовал одной из гвардейских частей, и его женитьба была продолжением процедуры инкорпорации Багратиона в придворную среду. Невестой его стала фрейлина императрицы Катенька Скавронская, молодая и очень красивая девушка.
Свадьбу сыграли по высшему разряду – в императорской резиденции, венчали молодых в присутствии Императора, императрицы и всего двора, в придворной гатчинской церкви. До этого невеста, одетая в русское платье, была введена её посаженым отцом графом Александром Сергеевичем Строгановым во внутренние покои Императрицы Марии Федоровны, которая помогла убрать прическу невесты царскими бриллиантами. Хотя в камер-фурьерском журнале и не указано, но наверняка (таков был обычай) тут находилась и посаженая мать невесты, 22-летняя графиня А. П. Гагарина (урожденная Лопухина), камер-фрейлина, а потом статс-дама двора и последняя фаворитка Императора Павла, осыпавшего её саму и её родственников разными милостями…
Венец над женихом держал генерал-адъютант князь Петр Долгоруков, с которым Багратион был в приятельских отношениях, а над невестой – кавалергард Александр Давыдов. После этого Император и императрица пожаловали новобрачных к руке; последние, как отмечено в камер-фурьерском журнале, «с находящимися при них родственниками проходили по имеющейся со входа от двора лестнице в Картинную комнату, и для угощения в оной бывших с новобрачными гостей, как кофием с десертом, так и после сего и вечерним столом, было откомандировано по одному из каждой должности официанту с помощниками». После поздравлений Павел и Мария покинули празднество».
Спустя несколько дней, 5 сентября, новоиспечённая княгиня Екатерина Павловна Багратион в том же Гатчинском дворце благодарила Императора за содействие в браке с Петром Ивановичем Багратионом.
Вскоре Государь пожаловал ей орден Святого Иоанна Иерусалимского.
И всё же, почему Павел Петрович взялся за устройство счастья своего любимого генерала с таким энтузиазмом?
Наверняка всё заранее было оговорено с графиней Екатериной Васильевной Литта. Знал он, что матушка невесты мечтала о знатности. И действительно, сама-то она хоть и была сестрой великого Потёмкина, но сестрой… Слава и титулы Светлейшего Князя Таврического на сестёр и внучатых племянниц, естественно, не распространялась. Да и сама слава в период правления Павла Петровича несколько была затушёвана. Известно, что Потёмкин всегда поддерживал перед Екатериной её сына Павла, бывшего в ту пору великим князем, да и сам Павел против него ничего никогда не предпринимал. Но по восшествии на престол бывших материнских приближённых, о которых молва чего-то только не измышляла, не жаловал.
Ну а на что же, на какую знатность могла рассчитывать невеста по линии своего отца? Ни на какую… А здесь она стала княгиней. И не просто княгиней – князь Пётр Иванович был потомком побочной ветви грузинского царского дома Багратионов. Ветвь карталинских князей Багратионов (предков Петра Ивановича) была внесена в число российско-княжеских родов 4 октября 1803 года при утверждении Императором Александром I седьмой части «Общего гербовника».
Петр Иванович Багратион родился в 1765 году в Кизляре. Происходил он из древнего рода грузинских царей Багратидов. Его дед, царевич Александр, перебрался в Россию в 1757 году и дослужился в русской армии до подполковника. В 17 лет Петр Багратион поступил сержантом в Кавказский мушкетерский полк, участвовал в экспедиции против чеченцев, в бою был ранен и захвачен в плен, но горцы вернули его в русский лагерь даже без выкупа в знак уважения к отцу.
Конечно, если не брать, выражаясь словами Алексея Орлова, «материю любви», то брак внешне был взаимовыгоден.
Но супруги оказались совершенно разными людьми, по меткому замечанию одного из биографов, «единственным, что их сближало, было горячее и искреннее чувство патриотизма».
Алексей Петрович Ермолов так отозвался о браке Петра Ивановича Багратиона и Екатерины Павловны Скавронской:
«Государь избрал ему жену прелестнейшую, состояние огромное, но в сердце жены не вложил он любви к нему, не сообщил ей постоянства! Нет семейного счастия, нет домашнего спокойствия! Уединение – не свойство Багратиона; искать средств в самом себе было уже поздно, рассеянность сделалась потребностью, что усиливало беспрерывное в службе обращение».
Если князь Пётр Иванович был не только беспредельно предан России и русской армии, но полностью поглощён своей воинской службой, то у супруги его были иные интересы. Она уже привыкла блистать в обществе, она обожала балы, походы в театры, словом, была предана не только России, но и столичному светскому обществу.