Утверждение в обществе социальной справедливости. Что такое социальная справедливость. Социально ориентированная экономика

1.2 Понятие социальной справедливости

Социальная справедливость - это совокупность исторически сложившихся представлений о сущности человека, его личном достоинстве и неотъемлемых правах; требование соответствия между реальной значимостью личности, социальной группы, общности и их соц. положением, равенства всех граждан перед законом, гарантий соц. защищенности каждого.

Справедливость - понятие о должном, связанное с исторически меняющимися представлениями о неотъемлемых правах человека. Справедливость подразумевает требование соответствия между практической ролью человека или социальной группы в жизни общества и их социальным положением, между их правами и обязанностями, деянием и воздаянием, трудом и вознаграждением, преступлением и наказанием, заслугами ладей и их общественным признанием. Справедливость всегда имеет исторический характер, коренится в условиях жизни людей (классов). Для иллюстрации такого определения следует рассмотреть его эволюцию, которая происходила параллельно с развитием и формированием в классовом обществе правового и нравственного сознания.

Основы социальной справедливости в их современном понимании нашли отражение во Всеобщей декларации прав человека, других международных документах, а также в законах многих стран. В Республике Беларусь права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией страны. Белорусское государство исходит из равенства всех перед законом и судом, обеспечивает широкий спектр соц. гарантий, включая защиту от безработицы, свободный выбор рода деятельности и профессии, вознаграждение за труд без какой бы то ни было дискриминации, доступность образования, культуры, медицинского обслуживания и жилья, поддержку пожилых граждан и инвалидов, материнства и детства.

Следование принципу социальной справедливости имеет исключительно важное значение в работе с персоналом любой организации. Уверенность сотрудников в том, что все делается по справедливости, признание приоритетности общих интересов через личный опыт каждого служат источником трудовой активности, воодушевления и делового сотрудничества. Напротив, несправедливость в оценке трудового вклада, непризнание заслуг работника, несоответствие между правами и обязанностями глушат энтузиазм и инициативу, ослабляют соц. взаимодействие, снижают эффективность совместного труда.

2. В поисках справедливости: шведский эксперимент

Многие граждане Беларуси считают Швецию чуть ли не земным раем. Даже в период далеко не открытого советского общества из-за рубежа проникали слухи о некой сказочной стране, которая сумела соединить блага капитализма со справедливым их распределением, а серьезные, побывавшие «там» журналисты-международники говорили о «шведской модели социализма».

В чем же конкретно состоял и чем в итоге завершился шведский эксперимент?

Если попытаться кратко сформулировать его цели, то это - полная занятость и равенство. Политика полной занятости - предмет преимущественно макроэкономического анализа, поэтому в дальнейшем в большей степени сосредоточим внимание на том, как на практике осуществлялось выравнивание уровня жизни населения и к чему оно привело.

В центре «шведской модели» так называемого государства благосостояния находится система социального страхования. А. Линдбек выделяет следующие характерные черты этой системы:

большинство выплат являются универсальными в том смысле, что они охватывают все население, хотя многие права должны приобретаться путем предшествующего или текущего участия в труде;

обычно выплаты производятся не по единообразной ставке, дополняют доходы до уровня, признаваемого приемлемым;

значение проверки нуждаемости преуменьшено.

До недавнего времени ставки замещения (отношение доходов по соцстраху к заработку, в частности по безработице) достигали 90 % (за исключением пенсионной системы, где они составляли примерно 65 %). Весьма щедры были различные формы пособий семьям (годовая компенсация дохода остающимся дома родителям новорожденного, ассигнования на поддержку одиноких родителей). Наиболее характерной чертой шведской системы социальных трансфертов является то, что социальные услуги (уход за детьми, поддержка престарелых) финансируются в основном за счет государства (муниципалитетами или региональными властями). В результате финансируемое за счет налогов потребление социальных услуг в начале 90-х гг. составляло в Швеции около 20 % ВНП по сравнению с 10 % в среднем по Европейскому Союзу.

В значительной мере из-за щедрой политики благосостояния совокупные расходы государственного сектора с конца 70-х гг. держались в интервале 60-70 % ВНП, тогда как для европейских стран Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) данный показатель в среднем составлял 45-50 %. Из расходов шведского государственного сектора на трансферты обычно приходилось 35-40 процентных пунктов и на государственное потребление - 27-30 процентных пунктов. Наиболее яркой иллюстрацией «общественной нагрузки» на рынок со cтороны государства благосостояния является сравнение числа граждан, которые финансируются за счет налогов, с теми, кто получает доходы от рынка. К первым относятся те, кто либо работает в госсекторе (за исключением коммунальных служб и муниципальных корпораций), либо живет за счет различных типов трансфертных платежей. В 1960 г. соотношение между двумя группами составляло 0,38, в 1990-м оно возросло до 1,51, а в 2000 г. составило 1,83 (см. подробную информацию в таблице). Для сравнения отметим, что второе место в мире по этому показателю принадлежит Дании (1,72), а третье - Бельгии (1,42). Эти соотношения интересны и тем, что показывают ту часть взрослого населения, чьи доходы практически полностью определяются политическими решениями в отношении государственных расходов. Отсюда становится ясно, что существенное сокращение государственных расходов во многих западноевропейских странах наталкивается на ожесточенное сопротивление большей части избирателей, и в результате политические партии весьма ограничены в своих возможностях идти на такое сокращение. Союз бюрократии с «клиентелой» стал наиболее устойчивым в Швеции, где социал-демократическая партия находится у власти с 1936 г. (за исключением двух периодов правления правоцентристских коалиций в 1976-1982 и 1991-1994 гг.).

Политика в области заработной платы.

На начальном этапе становления государства благосостояния (60-е гг.) шведские профсоюзы проводили политику «солидарной заработной платы». Ее суть отражалась в лозунге «одинаковая зарплата за одинаковую работу». Иначе говоря, такая политика в основном была направлена на то, чтобы сократить различия в зарплате для работников приблизительно одного уровня подготовки и умений, занятых в различных секторах экономики. Механизм реализации такой политики было бы невозможно создать без тесного альянса шведских профсоюзов с правящей социал-демократической партией.24 Заработная плата в Швеции устанавливается фактически на централизованном уровне (утверждается правительством), хотя и включает в себя процесс переговоров предпринимателей и профсоюзов на отраслевом уровне и на уровне предприятий. Чем выше уровень - тем сильнее тенденция к уравнительности.

В 70-е гг. в Швеции тенденция к уравнительности в зарплате еще более усилилась. Цели сместились в сторону уменьшения различий в заработной плате по всем направлениям. Фактически неявным лозунгом стало требование «одинаковой платы за любую работу». Справедливость окончательно вырождалась в равенство. Правда, в последнее время зарплата все больше реально формируется на отраслевом уровне. Сказалось недовольство уравниловкой высокооплачиваемых членов профсоюзов.

Таблица 2.1 Население, финансируемое за счет налогов и за счет рынка в Швеции (тыс. чел.)

Имеющиеся данные позволяют продемонстрировать тенденцию к уравнительности на уровне первичных (факторных) доходов. Например, коэффициент Джини, отражающий распределение почасовых заработков до уплаты налогов, за 1964-1984 гг. сократился вдвое для категории так называемых «синих воротничков» и на четверть - для «белых воротничков». Поскольку такое сближение происходило не естественно-рыночным путем, а за счет искусственно насаждаемых административных мер, то рынок труда оказывался не в состоянии осуществлять эффективное размещение трудовых ресурсов.

Перераспределение доходов.

В 80-е гг. для большинства получателей дохода в Швеции предельная ставка налогов составляла 70-80 % (включая все социальные платежи). С другой стороны, в системе социального обеспечения обострились проблемы риска недобросовестности. Они особенно значимы при получении пособий по временной нетрудоспособности (болезни, производственной травме), экономической помощи одиноким родителям, выборочных субсидий на жилищные нужды, пособий по бедности и субсидированному досрочному выходу на пенсию. Например, в конце 80-х гг., когда в рамках системы социального страхования по болезни в Швеции возмещалось 90-100 % дохода, люди не работали по причине болезни в среднем 26 дней в году по сравнению с 14 днями в 1995 г. после ужесточения условий.

Наблюдался рост числа домохозяйств, получающих пособия по бедности. В то время как с 1950 по 1965 г. такие пособия получало примерно 4 % населения, то в 1996 г. эта цифра составила 10 %. Изменился и состав получателей пособий по бедности. Пожилых и больных сменили люди трудоспособного возраста, в том числе достаточно молодые. Фактически пособия по бедности и другие виды поддержки, оказываемой нуждающимся, превратились в образ жизни части трудоспособного населения. Число получающих досрочную субсидируемую пенсию (первоначально предназначенную для нетрудоспособных) достигло 8 % рабочей силы в 80-х гг.

Нередок был и обман с целью получения пособия по безработице (особенно при занятости в теневом секторе), а также умышленное преувеличение степени физической нетрудоспособности или сообщение недостоверных сведений о семейном положении. По данным, полученным в результате исследований Национальным контрольным бюро (1995 г.), было установлено, что такой обман обходится примерно в 5-7 млн крон, что соответствует 6-9 % выплат по соответствующим схемам социального страхования.

Некоторые изменения в направлении демонтажа государства благосостояния были осуществлены правоцентристским правительством в начале 90-х гг. Сутью налоговой реформы 1991 г. была замена резко прогрессивной шкалы подоходного налога двумя диапазонами: 26-33 % для большинства налогоплательщиков и 51 % для налогоплательщиков с максимальными доходами. В результате изменений в налогообложении с 1983 по 1995 г. совокупная (включающая прямое и косвенное обложение дохода) предельная налоговая ставка уменьшилась примерно на 15 процентных пунктов для большинства налогоплательщиков. Ставка замещения в большинстве систем социального обеспечения была уменьшена с 90 или даже 100 % до 80 % в начале 90-х гг.

Последствия борьбы за справедливость.

а) Дестимулирование инвестиций в человеческий капитал. В результате уравнительного принципа организации заработной платы и резко прогрессивной шкалы налогообложения стимулы к инвестициям в человеческий капитал оказались заметно ослабленными. Так, для человека, занятого исследованиями в университете, доходность образования упала примерно с 12 % в 60-е до 1-3 % в начале 80-х гг. В результате снизился интерес к высшему образованию. Если 14-16 % тех, кто родился в конце 40-х-начале 50-х гг., завершили университетское образование (т. е. проучились по крайней мере 3 года), то соответствующий показатель для поколения, родившегося в середине 60-х, составил лишь 8-10 %.

В начале 90-х гг. доходность высшего образования после уплаты налогов увеличилась примерно до 5 % как следствие увеличения разницы в оплате труда и менее прогрессивной шкалы налогообложения. Этот прирост доходности отчасти объясняет увеличение притока студентов в университеты в первой половине 90-х гг.

Резкое уменьшение различий в оплате труда для работников с разным уровнем квалификации в течение 70-х гг. также привело к снижению стимулов для приобретения новых навыков, что предположительно имело отрицательные последствия для темпов роста производительности труда.

б) Дестимулирование бизнеса и частных инвестиций в физический капитал. Особенностью экономической политики по отношению к частным фирмам было стремление отделить доходы фирм от доходов их владельцев. Идея состояла в том, чтобы аккумулирование богатства внутри фирм не делало их владельцев более богатыми. С этой целью на нераспределенную прибыль устанавливались низкие налоги и высокие - на имущество и доходы владельцев фирм. Эта налоговая политика не смогла сильно повредить крупным корпорациям, которые имели доступ к международному рынку капитала и могли на нем реализовывать свои ценные бумаги, а также привлекать кредиты. Однако гораздо более негативные последствия такая политика имела для сравнительно небольших фирм. Здесь высокое налогообложение владельцев фирм невозможно без одновременного причинения существенного вреда их фирме. В 80-х гг. предельная номинальная ставка налога на капитал для владельцев таких фирм (налог на прибыль плюс налоги на дивиденды и увеличение капитала) часто оказывалась в диапазоне 65-70 % для тех, кто не смог воспользоваться налоговыми преимуществами при инвестировании. К этому во многих случаях надо добавить также налоги на имущество и наследство. Иногда даже получалось, что доходы владельцев фирм оказывались отрицательными в реальном выражении.

Сбережения населения являются источником инвестиций. Гипертрофированная система социального страхования привела к исчезновению важных мотивов для индивидуальных сбережений, связанных с жизненным циклом. Норма сбережений населения постепенно снижалась с 6-7 % располагаемого дохода (дохода после уплаты налогов) в 50-х гг. до минус 5 % в 1988 и 1989 гг. (в 90-е гг. она существенно выросла). Отрицательная норма сбережений означала, что люди предпочитают растрачивать сбережения прошлых лет, видя их нецелесообразность при столь щедрых социальных трансфертах и невысоких процентных ставках.

Низкое предложение частных сбережений компенсировалось в течение длительного времени большим предложением кредитов со стороны государственного сектора. Доля чистых сбережений государственного сектора в 60-х и 70-х гг. часто достигала половины национальных сбережений, а предложение кредитов государственным сектором - около половины общих кредитных потоков на организованном кредитном рынке. Однако такая подмена не была эффективной. Процентные ставки регулировались государством и искусственно занижались. В результате отклонения от рыночного принципа государство «нормировало» кредиты. Инвестиции поддерживались на высоком уровне в ущерб их эффективности, в частности, государство осуществляло выборочные инвестиционные субсидии отраслям, которые имели проблемы с прибыльностью (например, сталелитейной промышленности и судостроению). Эти субсидии только замедляли реструктуризацию этих секторов.

Высокое налогообложение владельцев фирм, выборочные субсидии крупным фирмам, регулирование рынка капиталов и низкий уровень сбережений домохозяйств в некоторой степени объясняют низкие темпы образования и роста малых и средних предприятий. Так, если с 1920 по 1946 г. годовые темпы образования новых фирм в промышленности составляли около 4 % общего числа фирм, то в 60-х и 70-х гг. этот показатель упал до 2 %, а в 80-х - до 1 %.

Таким образом, теперь легко выделить следующие логически связанные звенья: огромные социальные трансферты - высокие налоги на доходы от капитала - низкая норма частных сбережений - государственные суррогаты вместо частного рынка капитала - замедление развития частного бизнеса, не имеющего доступа к государству и международному рынку капиталов, - необходимость увеличения государственных расходов (например, на искусственное поддержание занятости за счет ее раздувания в госсекторе).

в) Искажения в размещении труда. Высокие предельные ставки налогов не только усиливают эффекты замещения труда досугом, но и влияют на размещение труда между домохозяйствами, частным сектором и государственным. В частности, в Швеции произошел существенный сдвиг к производству услуг внутри семьи вместо покупки тех же услуг на рынке. Так, чтобы поставщик услуг домашнему хозяйству заработал дополнительно на рынке, например, 1000 крон после уплаты налогов, покупатель этих услуг должен заработать в 4-9 раз больше этой суммы до налогообложения. Это происходит вследствие совместного действия всех видов налогов на продавца и покупателя, а также налога с продаж для продавца.

Снижению предложения труда на частном рынке услуг домохозяйствами государство благосостояния противопоставило возможности труда в сфере общественных услуг по уходу за детьми, престарелыми и инвалидами. Для этого необходимо было «вытолкнуть» как можно больше женщин из сферы внутрисемейного труда в сферу общественного труда. Эту задачу решала налоговая реформа начала 70-х гг. Подоходный налог стал рассчитываться индивидуально, а не на основании семейного дохода. Это увеличивало налоговое бремя на домохозяйства с неработающими членами семьи. Финансирование семьи только за счет дохода одного работающего становилось затруднительным. Проводилась эта политика социал-демократами сознательно под лозунгом «равенства полов».

При этом складывалась весьма интересная ситуация. Скажем, Ингрид работала сиделкой в системе общественного социального обеспечения и обслуживала больного отца Бригитты, а Бригитта в это же время нянчила детей Ингрид в общественном детском саду. Легко заметить, что такая система влечет огромные потери по сравнению с внутрисемейным трудом. Во-первых, растут налоги и их искажающее воздействие на экономику. Во-вторых, происходит значительное увеличение бюрократии, так как требуются дополнительные услуги в сфере общественных финансов и организации социального обеспечения. В-третьих, фактическое субсидирование обществом предложения труда в сфере определенных услуг домохозяйствам означало «нехватку» труда в других секторах экономики.

Нельзя не отметить и такой факт, что в результате совокупного действия налоговой системы и системы социального обеспечения, с одной стороны, «уход за вещами» (такой, как обслуживание индивидуальных домов, товаров длительного пользования) переместился с рынка в сектор домашних услуг (где он весьма неэффективен в силу непрофессионализма). С другой стороны, «уход за людьми» по причине высоких государственных ассигнований на предоставление этих услуг переместился из семьи в общественный сектор (где он менее эффективен, чем в семье).

г) Отставание в развитии национальной экономики. Все перечисленное выше не могло не сказаться негативно на общем состоянии шведской экономики. С начала процесса индустриализации в Швеции, примерно с 1870 г. и вплоть до 1950 г., рост производительности труда был одним из самых высоких в мире. На протяжении так называемого золотого века мировой экономики, в период с 1950 по 1970 г., рост производительности труда также оставался достаточно высоким. В течение этого периода ВВП Швеции в расчете на человеко-час увеличивался на 4.2 % в год, в странах ОЭСР - в среднем на 4.46 %.

Швеция стала богатой страной до возникновения «шведской модели». На ранних стадиях ее внедрения, в 50-е и 60-е гг., рост удельного веса государственных расходов в ВВП с 30 до 45 % еще был совместим с довольно высокими темпами роста производительности. В последующие годы (1970-1996) рост ВВП на одного занятого составлял 1.45 % в год, в то время как в среднем по странам ОЭСР значение этого показателя составило 1.73 %, а в европейских странах ОЭСР - 2.02 %. Расхождение еще больше увеличивается, если рост производительности труда измеряется в виде роста ВВП на душу населения. В то время как в странах ОЭСР этот показатель вырос примерно на 60 %, в Швеции он увеличился на 37 %.

Медленный рост производительности после 1970 г. может быть объяснен, с одной стороны, влиянием огромных масштабов государственного сектора с его низкой производительностью, с другой - его угнетающим воздействием на частный сектор. Так, рост производительности труда в государственном секторе был фактически отрицательным на протяжении 1970-1992 гг. Рост производительности труда в частном секторе на протяжении 1973-1990 гг. был на 0.2 процентного пункта ниже, чем в среднем по ОЭСР, и на 0.8 процентного пункта ниже, чем в среднем по европейским странам ОЭСР.

В результате этого отставания положение Швеции в рейтинге стран ОЭСР по уровню ВВП на душу населения заметно ухудшилось с 1970 г. По расчетам на основе паритета покупательной способности в 1970 г. Швеция с душевым ВВП, на 15 % превышающим среднее по странам ОЭСР значение (на 6 %, исключая Мексику и Турцию), занимала 4-е место среди 25 стран ОЭСР. К 1990 г. Швеция переместилась на 9-е место с душевым ВВП на 6 % выше среднего по ОЭСР уровня (на 5 % ниже, если исключить Мексику и Турцию). К 1995 г. Швеция оказалась на 16-м месте в рейтинге с душевым ВВП на 5 % ниже среднего по странам ОЭСР (на 16 % ниже, исключая Мексику и Турцию).

Пример Швеции наглядно показывает, что размер «пирога» не нейтрален к его дележке. Усиленная забота государства о справедливости в конечном счете оборачивается против тех, кто работает. В результате «пирог» начинает сжиматься. Потери в размере «пирога» по сравнению с потенциально достижимой его величиной и следует рассматривать в качестве «цены справедливости».

Войти в «шведский социализм» для богатой страны сравнительно просто. Идеи дележки «по справедливости» достаточно популярны у большой части избирателей. Каждый рассчитывает ущипнуть кусочек с чужой тарелки (больные - у здоровых, пенсионеры - у работающих, малооплачиваемые - у высокооплачиваемых, семьи с детьми - у бездетных, безработные - у всех перечисленных). В итоге надеющихся на чужой карман оказывается нередко куда больше, чем тех, кто полагается на собственные руки и голову.

Однако, раз войдя в «общество шведского социализма», повернуть назад весьма трудно. Ведь всякая дележка неизбежно порождает двух персонажей - бюрократа, который делит, и клиента, который что-то получает через посредничество бюрократа. Чем в больших масштабах общество развивает операции деления, тем больше численность этих персонажей. Однако при этом последние не перестают быть избирателями. Они объединяются вокруг тех политиков, которые не отталкивают их от кормушек.

Правоцентристское правительство Швеции (1991-1994) предприняло первые и сравнительно робкие шаги по демонтажу «шведского социализма». Однако и этого было достаточно, чтобы затем вчистую проиграть очередные выборы. Тяжелое экономическое положение страны и вступление ее в ЕС ограничили масштабы реванша левых партий. Им пришлось смириться с некоторыми реформами правых. Однако тем не менее левые восстановили двойное налогообложение доходов, повысили налоги на имущество. В результате в период между 1994 и 1997 гг. налоги и выплаты вновь увеличились с 50 до 54 % ВНП. Ради сохранения огромных социальных трансфертов Швеция отказалась войти с 1999 г. в единую европейскую денежную систему, что, конечно, отрицательно скажется на положении бизнеса.

Особеностью Германской модели от Шведской является то, что в Германии Центральному Банку предоставлена полная автономия. ГЛАВА 3:” РЕСПУБЛИКА БЕЛАРУСЬ НА ПУТИ К СОЦИАЛЬНО ОРИЕНТИРОВАННОЙ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКЕ” 3.1 ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ И ЕГО УРОКИ Изучение мирового опыта имеет безусловное значение и для Республики Беларусь. За последние годы страна...

... . // Общество и экономика. – 2005. - №7-8. 10. Осадчая И. Экономический рост и распределение доходов: прямая и обратная связь. // Человек и труд. – 2005. - №6. 11. Петросян Д. О социальной справедливости в экономических отношениях. // Общество и экономика. – 2005. - №9. 12. Соболева И. Социальная защищенность работников на российском рынке труда. // Общество и экономика. – 2004. - №7-8. ...

Социальной интеграции, позволяющего людям в максимальной степени реализовать свой потенциал. Содержание и цели социальной рыночной экономики Социальная рыночная экономика - это такая экономика, которая сориентирована на человека и удовлетворение его потребностей, на необходимость приспособления экономической политики государства к человеку, а не, наоборот, человека - к экономической политике. ...

Достижения таких целей, сформировать массовые демократические движения. 5. Декларируемые концепции российского будущего у большинства политических сил страны сходятся на том, что России надлежит реализовать модель социально ориентированной рыночной экономики. Этот факт примечателен хотя бы потому, что впервые за семь десятилетий принимается модель, которая вытекает из объективных потребностей...

Равенство

Принято выделять четыре типа равенства:

• 1) равенство людей, или онтологическое равенство;
• 2) равенство возможностей при достижении целей;
• 3) равенство условий, когда условия жизни выравниваются законодательно;
• 4) фактическое равенство.

Идея онтологического равенства обычно связывается с монотеистической религией. Например, христианская доктрина постулирует равенство людей, прежде всего их равенство перед Богом.

Равенство возможностей заключает в том, что все позиции в обществе должны достигаться в результате конкурентного отбора на основе образовательных достижений и личного таланта. Повышение человеком своего благосостояния и приобретение собственности, перемещение на более высокие этажи социальной пирамиды и другие достижения должны зависеть не от исходного его положения, но в первую очередь от затраченных им усилий, степени его трудолюбия, предприимчивости, деловитости, сметливости и других свойств.

Идея равенства условий направлена на изменение общества скорее путем реформ, а не уничтожения существующей системы неравенства.

Фактическое равенство является идеей, близкой социализму. Оно подразумевает осуществление программы политической и экономической революции, устраняющей социальные причины неравенства. Цель социализма заключается именно в уничтожении неравенства. Радикальный социализм видит основной источник фактического неравенства в частной собственности. В этом пункте проблема равенства пересекается с проблемой индивидуальной свободы, поскольку частная собственность является одной из гарантий такой свободы.

Социальная справедливость

Социальная справедливость – один из самых распространенных общественных идеалов. Его конкретное содержание, а также название, менялось на протяжении истории, будучи всегда связанным с определенной идеологией.

Современная Россия переживает сейчас переход от коммунистического устройства общества к демократической системе. В этих условиях понятие справедливости приобретает особую важность: новое общество, формирующееся сейчас у нас в стране, должно быть, прежде всего, справедливым обществом , притом справедливым в том смысле, в каком не являлось справедливым российское общество ни на каком из предшествующих этапов своего развития. Можно сказать, "Новая Россия – это прежде всего справедливая страна". Все остальные характеристики формирующейся новой России, такие как обеспеченность ее населения, его образованность и другие, являются вторичными.

Согласно современным представлениям, реализация принципа социальной справедливости на практике включает:

• равенство всех граждан перед законом;
• обеспечение гарантий жизнедеятельности человека;
• высокий уровень социальной защищенности.

В частности, осуществление принципа социальной справедливости должно включать в себя:

• обеспечение работой каждого работоспособного;
• достойную зарплату;
• социальное обеспечение детей-сирот и инвалидов;
• свободный доступ граждан к образованию, здравоохранению, культуре, спорту и т.д.

Справедливость – понятие о должном, содержащее в себе соответствие деяния и воздаяния. Справедливость является важнейшей категорией социально-философской мысли, морального, правового и политического сознания.

Понятие социальной справедливости вызывает широкие споры. Многие авторы считают это понятие внутренне противоречивым и неприемлемым. В частности, согласно Ф. А. Хайеку, определение "социальный" приложимо ко всему, что связано с уменьшением или устранением различий в доходах. На этом основании Хайек считает слово "социальный" противоречивым. Прилагательное "социальное" вероятно стало самым бестолковым выражением во всей нашей моральной и политической лексике, пишет Хайек. Оно все чаще выступает в роли слова "благое" при обозначении всего высоконравственного. Всякий призыв быть "социальным" – это обычно подталкивание нас к еще одному шагу в сторону "социальной справедливости социализма". В итоге употребление термина "социальный" практически становится тем же самым, что и призыв к "распределительной справедливости". А между тем это несовместимо с конкурентным рыночным порядком, а также с ростом и поддержанием существующей численности населения и достигнутого уровня богатства. В общем, из-за подобного рода ошибок люди стали называть "социальным" ("общественным") то, что является главной помехой для самого поддержания жизни "общества". В сущности "социальное" следовало бы именовать "антисоциальным". Хайек считает невозможным субъективное распределение результатов труда на основе затраченных работником усилий: "Никому не под силу то, что под силу рынку: устанавливать значение индивидуального вклада в совокупный продукт".

Ученик Хайека М. Фридман критикует понятие социальной справедливости с точки зрения свободы. Подоходный налог, полагает он, носит вовсе не добровольный, а принудительный характер. Во-вторых, этот налог снижает стимулы к труду, что, в свою очередь, снижает общее благосостояние общества. Фридман также резко противопоставляет справедливость и свободу. "Я не сторонник справедливости. Я сторонник свободы, а свобода и справедливость – это не одно и то же. Справедливость подразумевает, что некто будет оценивать что справедливо, а что – нет". Существуют и другие позиции, с точки зрения которых подвергается критике понятие социальной справедливости.

Иногда понятие социальной справедливости относят к общечеловеческим идеалам. Такое расширительное истолкование социальной справедливости должно иметь в виду, что социальная справедливость может являться объектом критики с многих точек зрения и что она меняет свое значение в ходе развития общества. Нет никаких оснований рассматривать справедливость, как это иногда делалось в древности, как внутренний принцип существования природы, как физический, космический порядок, отразившийся в социальном порядке.

Таким образом, социальная справедливость является довольно неясным понятием. Это, конечно, не уменьшает важности данного понятия.

Известный американский политический философ Дж. Ролз в книге "Теория справедливости" формулирует два основных принципа социальной справедливости.

• 1. Каждый человек должен иметь равные права в отношении наиболее широкого спектра основных свобод, совместимого с подобными свободами для других.
• 2. Социальные и экономические различия должны быть устроены так, чтобы:
  • наибольшие преимущества от них получали бы наименее привилегированные члены общества в соответствии с принципом ответственности перед будущими поколениями и принципом справедливого неравенства ;
  • доступ к рабочим местам и государственным должностям должен быть открыт для всех на основе равенства возможностей.

Книга Ролза обсуждается уже несколько десятилетий, но обоснования выдвигаемых им принципов справедливости так никому и не удалось найти. Нет уверенности также в том, что эффективную теорию справедливости действительно удастся обосновать с помощью двух указанных Ролзом простых принципов. Создается впечатление, что предлагаемые им принципы недостаточно ясны, чтобы попытаться вывести из них содержательную и полную теорию социальной справедливости.

Подход Ролза не лишен важных недостатков. Главный из них в том, что не проводится ясного различия между двумя типами справедливости: пониманием ее в открытом и закрытом обществе. Ролз – несомненный сторонник открытого общества, закрытое общество упоминается им лишь вскользь: это та абстрактная, но сразу же отброшенная альтернатива, которая стояла перед гражданами в момент заключения ими "общественного договора". Советы Ролза по совершенствованию общества на основах справедливости относятся только к открытому обществу. Чтобы реализовать подробно расписанный план переустройства общества, пришлось бы объединить два полярных типа общественного устройства: открытое общество и закрытое общество. Когда писалась книга Ролза, идея постепенной конвергенции этих полюсов была достаточно популярной. Однако более поздние события, и прежде всего распад коммунистического закрытого общества, показали, что постепенное сближение посткапитализма и коммунизма – всего лишь иллюзия.

Представления о справедливости являются тем общим ценностным знаменателем, который позволяет выносить суждения об оправданности существования социально-политических структур, в пределах которых протекает жизнь каждого человека. На основе применения этой нормативной категории решается вопрос о том, стоит ли принять, окружающую социальную действительность в том виде, как она есть, стоит ли пытаться ее корректировать или же необходимо, расшатав несущие конструкции социума, полностью изменить лицо известного мира общественных и политических отношений.

В поисках истоков понятия справедливости часто обращаются к Аристотелю. Мы привыкли повторять, что Аристотель, не давая общего определения справедливости, выделяет два ее вида: уравнивающую и распределяющую.

Однако этим Аристотель не ограничивается "Государственным благом,- пишет он,- является справедливость, т.е. то, что служит общей пользе". Далее эта мысль получает такое выражение: "равномерно правильное имеет в виду выгоду для всего государства и общее благо всех граждан". Итак, для Аристотеля важнейший аспект справедливости- общее благо. Наряду с этим он подчеркивает связь справедливости с равенством, отнюдь не абсолютизируя этот принцип: "По общему представлению справедливость есть некое равенство", она имеет отношение к личности, "равные должны иметь равное". Но справедливость может быть и неравной: равенство справедливо для равных, а неравенство для неравных, "безусловно справедливым может быть только равенство по достоинству". "Равенство по достоинству" представляет собой вариант распределяющей справедливости, которая должна доминировать в сфере политики.

Это, по Аристотелю, одна из важнейших сфер осуществления справедливости. К связи справедливого и политического он обращается постоянно: "устойчивым государственным строем бывает единственно такой, при котором осуществляется равенство в соответствии с достоинством, и при котором каждый пользуется тем, что ему принадлежит", между подобными друг другу существами прекрасное и справедливое заключается в чередовании (властвования и подчинения), ибо оно и создает равенство и подобие, неравенство же между равными и различие между одинаковыми противоестественны, а ничто противоестественное не может быть прекрасным”.

Аристотель исходит из необходимости установления справедливого политического строя или государства и выделяет его существенные признаки. Он отмечает, что "главной причиной крушения политий и аристократий являются встречающиеся в самом их государственном строе отклонения от справедливости". Не отождествляя справедливость с определенной формой государства (несмотря на явное предпочтение политии), Аристотель формулирует принцип хорошего, т.е. справедливого государственного порядка: "наилучшее существование как для каждого в отдельности, так и вообще для государств есть то, при котором добродетель настолько обеспечена внешними благами, что вследствие этого оказывается возможным поступать в своей деятельности согласно требованиям добродетели". Спустя более двух тысяч лет И. Бентам в своем "Конституционном кодексе" назвал этот принцип "совпадением интересов": добродетель в государстве должна быть выгодной и гражданам, и, в особенности, должностным лицам, учреждения должны быть устроены так, чтобы, стремясь к собственному благу, правители не могли бы в то же время не служить общему благу, или, по формуле Бентама, наибольшему счастью наибольшего числа людей. "Добродетель государства, - писал Аристотель,- сказывается в том, что граждане, участвующие в государственном управлении, добродетельны", самое главное при всяком государственном строе- это "посредством законов и остального распорядка устроить дело так, чтобы должностным лицам невозможно было наживаться".

К проблеме справедливости Аристотель обращался и в "Этике", написанной ранее "Политики". Он подчеркивал: "Несправедливость состоит в том, что человек уделяет себе слишком большую часть безотносительных благ и слишком малую часть безотносительных зол, поэтому-то мы и дозволяем властвовать не человеку, а закону, ибо первый властвовал бы в свою пользу и стал тираном"; "... справедливость состоит в чужом благе".

Аристотелем заложены основы понятия справедливости: чрезмерный эгоизм несправедлив, а справедлива забота о чужом и общем благе.

Подобные мысли развивались и в новое время. Руссо повторял, что целью всякого государства и законодательства должно быть наибольшее благо всех граждан. Но понимание "общего блага" у него принципиально отлично от идеолога справедливости неравенства Платона и сторонника неравной, т.е. распределяющей, справедливости Аристотеля. По Руссо, благо всех "сводится к двум важнейшим вещам: свободе и равенству".

Кант строит свои представления о справедливости и нравственности на уважении к ближнему, соблюдении его интересов. В этом суть категорического императива, краеугольного камня учения Канта о добродетели и праве. В основе его по существу, лежит христианский принцип: возлюби ближнего своего, как самого себя.

Прудон в определении принципа справедливости исходил из кантовского категорического императива. "Все самое разумное, что человеческая мудрость могла сказать о справедливости, заключается в следующем изречении: Поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой. Не причиняй другим того, чего ты не хотел бы, чтобы причиняли тебе". Есть иное выражение той же мысли: справедливость- это "признание вы другом личности равной нашей". Таков принцип справедливости. А ее реальное воплощение у Прудона, как и у Руссо,- равенство. Это понятия тождественные, утверждал Прудон. Причем, равенство не формальное, а фактическое. "Что же значит совершать справедливость? Это значит давать каждому равную часть благ под условием равной суммы труда, это значит действовать сообразно интересам общества". "Что такое справедливость без равенства имущества? Весы с фальшивыми гирями".

Приведем еще одно рассуждение о справедливости, принадлежащее отнюдь не радикалу и не социалисту. Рудольф Иеринг пишет: "Против притязания на защиту, предъявляемого личным эгоизмом, общество имеет право выставить свои интересы. Интересы же общества составляют то, что выгодно не одному, а всем, на чем все могут сойтись, и этот интерес... есть не что иное, как справедливость. Она выше свободы, индивид существует не для себя исключительно, но и для мира; поэтому свобода, т.е. то, что соответствует личным интересам индивида, и должна подчиняться справедливости, т.е. тому, что требуется интересами всех". Из принципиальной установки на защиту интересов всех у Иеринга вытекает его "общественная теория собственности", перекликающаяся как с получившими распространение в христианстве и исламе представлениями о собственности как опеке, выдвинутыми еще Аристотелем, так и с идеями солидаризма от О. Конта до Л. Дюги и его последователей о том, что собственность представляет собой социальную функцию.

Итак, сквозь тысячелетия прошла мысль о совпадении справедливости и общего блага.

Из теоретиков последних десятилетий, рассматривавших эту проблему, наибольшую известность приобрел американец Джон Ролс, выпустивший в 1972 г. свою "Теорию справедливости".

Ролс - либерал. Тем более показательно его понимание справедливости как категории политической и социальной, а не формально-правовой.

"Теория справедливости, - пишет Ролс,- зависит от теории общества". "Наша тема,- определяет он задачу исследования,- социальная справедливость. Для нас первый объект справедливости- основная структура общества, или точнее, способ, которым главные социальные институты распределяют основные права, обязанности и выгоды общественного сотрудничества. Под главными институтами я понимаю политическую конституцию и принцип организации экономической и общественной жизни". Надлежащее распределение выгод и тягот общества- вот что такое социальная справедливость, важнейший аспект справедливости вообще. Не случайно Ролс обращается к "Этике" Аристотеля.

Ролс формулирует два принципа справедливости. Первый из них гласит, что все лица обладают равными основными свободами, совместимыми с аналогичной свободой других лиц. Второй принцип состоит в том, что социальное и экономическое неравенство должны быть организованы таким образом, чтобы они служили благу всех (и особенно наименее благополучных людей) и были связаны с положением и должностями, доступными всем.

Первый принцип является политическим. Ролс пишет, что основные свободы граждан (свобода избирать и быть избранным, свобода слова, мысли, совести, собраний, собственности и гарантии от произвольного ареста в соответствии с принципом господства права) могут быть условно определены как политические свободы. Он подчеркивает, что принципы справедливости определяют вполне осуществимые политические концепции и не могут быть рассмотрены в отрыве от политических институтов. Политическая структура, отвечающая принципам справедливости, по его мнению,- конституционная демократия.

Теория справедливости, рассуждает Ролс, имеет дело по меньшей мере с тремя типами вопросов:

• 1) гражданин должен оценивать справедливость законодательства и социальной политики;
• 2) гражданин должен решать, какие конституционные механизмы пригодны для примирения конфликтующих представлений о справедливости;
• 3) учитывая процедурное несовершенство политического процесса, гражданин должен уяснить, когда с решениями большинства надо считаться, а когда они могут быть отвергнуты, т.е. определить основания и границы политической обязанности. В связи с этим Ролс замечает: "конституционная теория гражданского неповиновения покоится целиком на концепции справедливости". Все эти вопросы, охватываемые первым принципом справедливости, носят ярко выраженный политический характер.

Второй принцип справедливости, по Ролсу,- социально-экономический, связан с распределением прибыли и богатства. Неравенство, которое не идет на пользу всем, объявляется несправедливостью. В соответствии со вторым принципом, поясняет Ролс, социальная и экономическая политика должна быть направлена на наиболее полное удовлетворение долговременных ожиданий наименее благополучных людей при условии справедливого равенства возможностей и равных свобод. "Главная проблема распределяющей справедливости,- пишет Ролс,- выбор социальной системы". Он констатирует, что выбор между экономикой, основанной на частной собственности, и социализмом остается открытым, ибо разные основные структуры могут отвечать принципам теории справедливости. Но социальная система должна быть такова, чтобы распределение оставалось справедливым, как бы ни обернулись дела. Это требует наличия определенных политических и правовых институтов. В системе власти должна быть особая распределяющая ветвь, которая путем налогообложения и регулирования прав собственности обеспечивала бы приблизительную справедливость распределительных долей. Справедливость, по мнению Ролса, "исключает различные формы эгоизма".

Таким образом, американскому либералу Ролсу справедливость представляется как служение благу всех, общему благу, примерно равное распределение выгод и тягот, проистекающих из взаимодействия в рамках общества, что предполагает регулирование частной собственности и исключение эгоизма при гарантии равенства прав и обязанностей. Речь идет о справедливости реальной, а не формальной, социальной и политической, а не юридической.

В 1994 г. на русский язык была переведена книга О. Хёффе "Политика, право, справедливость", вышедшая в Германии в 1987 г. Хёффе отмечает, что "важные положения в связи с политической справедливостью содержатся в кантовской философии права и государства".

Несмотря на отвлеченно-теоретический характер своего труда, Хёффе не пренебрег социальными и политическим и аспектами дела. К "опосредующим принципам" справедливости наряду с основными свободами и правами участия он относит и социальное государство.

В отечественной социологической и юридической литературе 90-х годов присутствуют разные взгляды на определение понятия социальной справедливости, а также о соотношении интересов личности и интересов общества. Так, В.Д. Ржевский и А.В. Киселева писали о "закреплении в конституции приоритета прав человека над правами любой общности". Т.В. Кашанина утверждает, что "право направлено прежде всего на защиту индивидуальных, а не общественных или коллективных интересов, которые ставились во главу угла общиной или церковью". В тоже время Л.С. Мамут отвергает приоритеты в соотношении индивидуальных и общественных прав и интересов, настаивая на их сочетании. О. Цыбулевская пишет: "Долгое время общественное сознание формировалось на идеалах равенства, гуманизма, справедливости, зачастую гипертрофированных, иллюзорных. Сегодня многие убедились, что, как это ни парадоксально, в социально-экономической сфере идеал равенства неминуемо приводит к несвободе, росту ограничений. Постепенно приходит понимание: мало социальной справедливости в том, что все более или менее одинаково бедны. Значит, надо разбогатеть всем: и людям, и государству, и обществу... Отсюда должно обеспечиваться не фактическое равенство (это утопия в условиях современного общества), а равенство всех перед законом, создание равных стартовых условий. "

М. Пискотин в своей статье выделяет следующие требования и условия социальной справедливости:

недопущение чрезмерного разрыва в уровне доходов наиболее обеспеченных и наименее обеспеченных слоев населения;

создание равных возможностей для всех граждан для реализации ими своих способностей;

равная оплата за равный труд;

равенство всех перед законом и судом;

введение тех или иных форм бесплатного, за счет государства, образования и бесплатной медицинской помощи;

забота государства о детях и нетрудоспособных;

существование достаточно сильного и активного государства, обеспечивающего соблюдение требований социальной справедливости, как в законодательстве, так и в правоприменительной практике, ведущего реальную и эффективную борьбу с преступностью и коррупцией, надежно охраняющего права, свободы и законные интересы граждан.

По данным социологических опросов ВЦИОМ более 80% граждан Российской Федерации озабочены проблемами социального неравенства. По степени обеспокоенности, эта проблема занимает второе место после проблемы преступности и собственной безопасности. При этом можно выделить три вида взглядов на социальную справедливость: уравнительные, трудовые и рыночные.

Сторонники уравнительных взглядов (25-28 процентов опрошенных) выступают за то, чтобы материальное положение всех членов общества различалось не сильно. Социологи объясняют это загадочное явление религиозной и демократической традицией, но подчеркивают, что уравнительные мотивы все-таки преобладают в малообеспеченных и малообразованных слоях.

"Трудовые" взгляды- это когда граждане считают, что у всех должны быть равные стартовые возможности (скажем, получить хорошее образование, найти приличную работу), а "получать" они должны в зависимости от труда, качества работы. Большинство- 90-93 процента опрошенных, согласны с этой точкой зрения. Правда, одновременно они согласны и с другими.

Наконец, третий взгляд- "рыночный" - это когда граждане приветствуют частную собственность и свободную инициативу, полагая, что они являются залогом социальной справедливости. Таких- процентов 30. Если доля сторонников уравниловки и приверженцев оплаты по труду была стабильной все 90-е годы, то число "рыночников" имеет тенденцию к снижению.

social justice), справедливое распределение ресурсов в об-ве. Особое значение С.с. приобретает, когда речь идет об осн. обществ, ин-тах, таких, напр., как собственность или системы социального обеспечения. Цель С.с. - четко обозначить функции этих ин-тов, позволяющие по возможности всем получать ресурсы, заслуженные или необходимые (это лишь два из самых распространенных критериев). Идеи С.с. популярны среди либералов (либерализм) и социал-демократов (социалдемократия), однако они вызывают резкую отповедь у приверженцев либертаризма, напр., у Хайека и Нозика, утверждающих, что требование С.с. беспочвенно, т.к. не существует отлаженного механизма распределения ресурсов в об-ве. Ролс - один из совр. теоретиков С.с. - отстаивает прежде всего принцип распределения благ в пользу беднейших слоев населения.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Справедливость социальная

мера равенства неравенства, норм и действий, благ и вклада (заслуг), деяния и воздаяния, требований и исполнения в отношениях между людьми и социальными группами, оцениваемая с позиции определенного общественного идеала (например, добра, правды, гармонии, должного порядка и т. п.). Суть С. с. состоит в установлении соразмерности в чувствах и действиях людей, в соотнесенности деяний одних с деяниями других, ориентированной на существующую в данной социальной среде, в обществе иерархию ценностей. В связи с этим С. с. как мера оценка и как представление о ней носит конкретно-исторический, классовый или общечеловеческий характер. Разумеется, этими же обстоятельствами в конечном счете определяется и различие теоретических концепций С. с., выражающей интересы определенных социальных сил. Вместе с тем С. с. правомерно рассматривать в качестве одного из основных общественных идеалов, функционирующих в массовом сознании как эталон, высшая цель, желанный образ (поведения, настоящего, будущего и т. п.), с которыми сверяют поступки, мысли, жизнь. Являясь оценочной категорией, С. с. выполняет роль меры оценки создаваемого и созданного человеком в своей деятельности, мерой социальной требовательности к нему со стороны общества, класса, социальной группы. С. с. возможна только через сопоставление с социальной несправедливостью, через вытеснение и уничтожение последней. Области реализации С. с.политика, экономика, право, мораль, вера, жизнь социальная. В сфере социальной жизни, где справедливость получает конкретное соотношение с социальной несправедливостью, она выступает прежде всего как сложившаяся в тот или иной момент мера равенства и неравенства в жизненном положении различных общественных групп, определяющего их участие в труде, распределении власти, прав, обязанностей, возможностей, материальных благ. В этих аспектах С. с. и изучается марксистско-ленинской социологией. В основе понятия С. с. обычно лежит некоторое изначальное стремление к уравнительности («распределительная» справедливость, исповедующая принцип «всем одинаково или поровну»), равновесию («воздающая» справедливость, соотносящая противоположные явления: деянию должно соответствовать воздаяние, преступлению-наказание, правам-обязанности, заслугам почести и т. д.). Основываясь на экономических отношениях, которыми определяется социальное положение людей и групп в обществе, С. с. является выражением этих отношений. Она существует как феномен общественного сознания (правового, политического, нравственного, религиозного, экономического), фиксируется общественным мнением. Однако осуществление требований С. с., хотя и связано с ее осознанием, все же зависит от фактического наличия в обществе социально-экономических, правовых, политических и других условий для их реализации. Как писал Ф. Энгельс, «социальная справедливость или несправедливость определяются лишь одной наукой, а именно наукой, которая имеет дело с материальными фактами производства и обмена,наукой политической экономии» (Маркс К., Энгельс Ф. // Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 255). В классовом обществе понятие С. с. носит классовый характер, выражает интересы того или иного класса. В антагонистическом обществе господствующий класс оправдывает существующие в нем экономические, политические, нравственные отношения, объявляя их справедливыми. Революционный класс, напротив, подвергает их критике, объявляет несправедливыми, ведет борьбу за изменение и утверждение подлинной справедливости, отвечающей интересам трудящихся масс. Социалистическая справедливость выражает меру равенства и неравенства в жизненном положении различных социальных групп, классов, индивидов, определяет содержание текущих и перспективных задач и в этом смысле выступает ведущим принципом обновления социалистического общества, целью социальной политики. С. с., реализуемая в социалистическом обществе, имеет две стороны: коммунистический идеал и реалии. Как идеал, она заключает в себе тот уровень социального равенства, который может быть достигнут только в будущем коммунистическом обществе. Как реальность С. с. основывается на достигнутом уровне социальных гарантий и защищенности человека, его материальной обеспеченности, возможности самореализовать и утвердить себя. Это требует четкого соотнесения вознаграждения и трудового вклада. В социалистическом обществе социальное равенство может быть реализовано еще в ограниченной форме-через распределение по труду, то есть через фактическое имущественное неравенство, которое на данном этапе развития общества считается справедливым. Следовательно, в той мере, в какой общество может и умеет обеспечить «полноту» реализации своего высшего принципа, в нем может быть «больше» и «меньше» справедливости. В. И. Ленин подчеркивал: «Справедливости и равенства, следовательно, первая фаза коммунизма дать еще не может: различия в богатстве останутся и различия несправедливые, но невозможна будет эксплуатация человека человеком, ибо нельзя захватить средства производства, фабрики, машины, землю и прочее в частную собственность» (Полн. собр. соч. Т. 33. С. 93). Распределение и потребление показатели уровня С. с. Именно в распределительных отношениях взаимодействие справедливости и несправедливости проявляется наиболее остро и наглядно, что непосредственно сказывается на характере социальных отношений, всей социальной жизни. В этой связи следует отметить исключительную важность социальноэкономических механизмов реализации основного принципа социализма посредством отношений обмена, распределения и потребления материальных благ, духовных ценностей, социальных услуг, в соответствии с количеством и качеством общественно полезного труда. В общественном мнении этот принцип связывается с преодолением несправедливости уравниловки, иждивенчества, привилегий и других форм паразитизма социального. Но с реализацией принципа «От каждого-по способностям, каждому-по труду» тесно связано осуществление права на труд, на отдых, образование, права на информацию, на участие в управлении и другие демократические права и свободы, обеспечивающие социальную защищенность советского человека. Содержание С. с. находится в прямой зависимости от характера жизнедеятельности общества и наоборот. Так, при казарменно-бюрократическом социализме времен сталинщины и брежневщины С. с. носила декларативный и лозунговый характер. Ее содержание было оторвано от реальной жизни, нужд трудящихся масс, что привело к отчуждению советских людей от собственности, власти, результатов своего труда. Такой формальный характер С. с. отвечал требованиям административно-командной системы и, в свою очередь, оказывал влияние на деформацию социализма, теоретических представлений о нем. В этот период возникли факторы несправедливого распределения труда (например, политика «монокультуры» закрепляла за отдельными территориальными и национальными группами его тяжелые, вредные виды), места жительства (институт прописки ограничивал и продолжает ограничивать возможности в социально-профессиональном перемещении, в образовании и обучении), материальных благ (появление бедных и вместе с тем элитарного потребления, представители которого пользуются преимуществами как спецпроизводства, так и спецобслуживания), информации (спецхраны, закрытость архивов, ведомственный контроль за доступом к информации, лимиты на подписку и др.). Усилились завуалированные и «теневые» формы распределения и перераспределения, перекачивающие богатства общества в руки преступного элемента. С точки зрения марксистско-ленинской социологии, гарантией утверждения С. с. является демонтаж государственнобюрократического социализма и построение демократического. Достижению этой цели служат: радикальная экономическая реформа, демократизация всех сфер общественной жизни, политика гласности, политический плюрализм, построение правового государства, принятие новых законов (о собственности, кооперации, аренде, государственном предприятии, налогообложении, о земле, отпусках и др.). Реализация этих мер призвана поднять на качественно новый уровень оптимальное сочетание экономической эффективности С. с. Высшим критерием С. с. на современном этапе является практическая реализация коренных интересов трудящихся, общечеловеческих ценностей, общественного прогресса в целом. В связи с возвращением к ленинской национальной политике особую актуальность приобрела национальная проблема, осуществление принципов С. с. в ее разрешении: равенство всех наций и народностей, равенство прав и свобод советских граждан независимо от национальности, расы, места проживания и пр. Экономической основой утверждения подлинной С. с. является переход республик, автономных образований на принципы экономической самостоятельности. С. с. может выступать сегодня действительным регулятором новых общественных отношений, главным орудием перестройки и всестороннего обновления социалистического общества. Предстоит активизировать социологические исследования реальных проблем С. с., связанных с проведением социальной политики, осуществлением власти, преобразованиями в социальной сфере, в механизмах формирования и удовлетворения потребностей людей, социальных групп и т. д.

Первое в истории общественного сознания понимание справедливости было связано с непререкаемостью норм первобытного строя. Здесь справедливость понималась как простое следование общепринятому порядку. В этом смысле характерно, что, например, древнегреческое слово соответствующее нашему слову "справедливость", означало лишь "обычай", "уклад жизни". В социальной практике такое понимание справедливости имело негативный смысл - требование наказания за нарушение общей нормы. Одним из воплощений такого понимания справедливости, которое в науке определяется как ретрибутивная, воздающая справедливость, можно считать принцип "око за око, зуб за зуб", реализовавшийся в институте родовой мести.

Более сложное, позитивное понимание справедливости, включающее наделение людей благами, возникает в период выделения индивидов из рода. Первоначально оно обозначает главным образом равенство всех людей в пользовании средствами жизни и правами.

Однако, с возникновением частной собственности и неравенства справедливость начинают отличать от простого равенства, включая в нее и различия в положении людей сообразно их достоинствам. Так, например, знаменитый древнегреческий философ Демокрит писал: "Наиболее содействует делу справедливости и добродетели тот, кто отдает наибольшие почести самым достойным" Борохов Э.. Энциклопедия афоризмов. (Мысль в слове). М., 2004 г.. То же понимание справедливости выражает и имевший широкое хождение античный афоризм "Справедливость есть постоянная и неизменная воля воздавать каждому по заслугам" В.И.Даль Словарь живого великорусского языка. М., 1993 г.. В социальной утопии Платона понятие справедливости характеризует такое общественное устройство, где каждое из трех сословий добросовестно исполняет свои обязанности и не вмешивается в дела других. Справедливость, которую Платон считает "добродетелью великих душ", заключается, по его мнению, в том, чтобы "...производить свое и не хвататься за многое" В.М.Жуйков Судебная защита прав граждан и юридических лиц. М.,1997 г..

Другой великий греческий философ, Аристотель считал, что справедливость может означает, с одной стороны, равенство для равных, а, с другой стороны, неравенство для неравных. Именно Аристотель впервые разделил справедливость уравнительную и распределительную. "Что касается специальной справедливости..., то один вид ее проявляется в распределении почестей, или денег, или вообще всего того, что может быть разделено между людьми, участвующими в известном обществе (здесь может быть равное и неравное наделение одного перед другим). Другой вид ее проявляется в уравнивании того, что составляет предмет обмена". При этом особенно важным для справедливости Аристотель считает воздаяние, которое должно исходить из принципа пропорциональности. Это обосновано тем, что, с его точки зрения, общество держится тем, что каждому воздается пропорционально его деятельности. Таким образом, Аристотелю удалось сформулировать основополагающее для современного понимания справедливости противоречие между идеей равенства и идеей заслуг и достоинства, предполагающей признание социального неравенства и пропорциональность воздаяния.

Это разграничение равенства и пропорциональности получило свое развитие в социально-правовой мысли Средних веков и Нового времени. Равенство как основа справедливости признавалась здесь ограниченно, то есть в каком-нибудь определенном отношении. Средневековая христианская мораль допускала лишь религиозное равенство в смысле их общего происхождения от Бога ("братства во Христе") и причастности первородному греху. Соответственно несправедливым могло считаться лишь неоправданно жестокое обращение государя с подданными. В новоевропейском буржуазном обществе, где была в определенной мере преодолена нерушимость сословных границ, понимание справедливости уже предполагает известное реальное равенство прав (политическое и юридическое равенство перед законом, экономическое равенство возможностей и эквивалентность обмена товарами и услугами), которое на практике оказывается в значительной мере формальным. Соответственно изменяется и понимание основы пропорциональной справедливости. Если средневековая мораль видит ее в достоинствах, связанных со степенью "благородства" происхождения, то буржуазная мораль, возникающая во многом под влиянием этики протестантизма, видит ее в способности и усердии проявленных данным человеком и его предками и воплощенных в накопленном богатстве.

Формирование новоевропейского понимания справедливости было связано с формированием нового представление о человеке. Человек здесь стал рассматриваться как самостоятельный индивид, обладающий неотъемлемыми правами и способный самостоятельно контролировать и регулировать свое поведение в обществе на основе некоторых общезначимых норм. В этом смысле характерно признание вины как индивидуальной ответственности каждого за свои собственные осознанные действия обязательным элементом состава правонарушения в отличие от права древности и средних веков, где признавалось так называемое объективное вменение, когда наказание применялось за осуждаемые государством церковью социальной группой последствия каких-либо действий совершенных без вины. Таким образом, идея справедливости предполагает (хотя бы в качестве идеала, к которому следует стремится) обеспечение, с одной стороны, равенства всех индивидов в реализации их неотъемлемых прав, а, с другой стороны, возможностей социальной самореализации каждого без ущерба для других членов общества и пропорциональности общественных оценки и воздаяния для этой самореализации. Признание неотъемлемых прав человека позволяло значительно расширить сферу действия справедливости и успешно развивать механизмы ее реализации.

Другим важным вкладом новоевропейской мысли в понимание справедливости было изменение представлений о ее происхождении. Для античности было характерно представление о том, что справедливость является характеристикой естественного порядка вещей. Это представление находит свое выражение уже у Анаксимандра, учившего о том, что из чего все вещи возникают, в то же они и возвращаются согласно справедливости, поскольку они за свою нечестивость несут наказание и получают свое возмездие друг от друга в установленное время. Аналогичное мнение высказывали также Демокрит и Эпикур. Демокрит, считавший, что ничто в мире не происходит без естественной причины, подчеркивал в своем учении объективную природу справедливости. Несправедливым он считал то, что противно природе. По мнению Эпикура, справедливость как соответствие людей космическому порядку проявляется в договоре о том, что полезно всем его участникам. Для средневековой мысли характерно представление о том, что источником справедливости является божественная воля.

В философии Нового времени была отчетливо выявлена определенная взаимосвязь идеи справедливости с идеей свободы. Как писал И. Зейме: "Где нет справедливости, нет и свободы, а где нет свободы, нет и справедливости" Концепция судебной реформы. М., 1992 г.. Наиболее яркое свое выражение эта мысль нашла в учение Г.В.Ф.Гегеля. По его мнению, конституция, в которой "разумная воля доходит до сознания и понимания самой себя", и есть "...существующая справедливость как действительность свободы и развития ее разумных определений" Латинская юридическая фразеология. М., 1979 г..

В Новое время утверждается общественно-конвенциональное понимание справедливости, прежде всего выразившееся в теориях общественного договора. Теории общественного договора отделяют государство как политико-правовой институт от общества, объявляют его созданием воли людей. По мнению, представителей теорий общественного договора (в частности, Гельвеция), понятие справедливости не могло существовать до выхода людей из естественного состояния и создания ими законов. "Справедливость предполагает установленные законы" Нормативные материалы о судьях и суде присяжных. М., 1994 г.. Такое понимание означало, что, в отличие от античной и средневековой интерпретации справедливости, где она обосновывалась авторитетом естественного закона и божественной воли, здесь справедливость оказывается зависящей от воли человека. Соответственно утверждение справедливости того или иного общественного порядка, учреждения, закона и т.д. в силу его "естественного" или "божественного" происхождения становилось невозможным. Идея относительности представлений людей о справедливости была высказана еще Гераклитом ("У бога прекрасно все, и хорошо, и справедливо, люди же одно считают справедливым, другое - несправедливым"), однако именно в философии Нового времени эта идея получает свое адекватное воплощение. Именно в философии Нового времени осознаны, с одной стороны, относительность всякого представления о справедливости, ведущая к признанию многообразия возможных представлений о ней, а, с другой стороны, - необходимость справедливости как некоторой идеи, с точки зрения которой оценивается то или иное общественное установление. Как писал Вольтер: "Абсолютная справедливость недостижима также как абсолютная истина; но справедливый человек отличается от несправедливого своим стремлением к справедливости и надеждой ее достичь, как правдивый от лживого - своей жаждой истины и верой в нее" Общая теория права. под ред. А.С.Пиголкина.М., 1996 г.. По мнению И.Канта, "когда справедливость исчезает, то не остается ничего, что могло бы придать ценность жизни людей" Соловьев Э.Ю. Выступление на круглом столе "Право. Свобода. Демократия."//Вопросы философии. -

1990. - №6.. С ним перекликается и мнение Дж. Стюарта Милля, который называл справедливость "главной частью и, вне всякого сомнения, самой священной и обязательной частью всякой морали" Становление судебной власти в Российской Федерации. М., 1997 г.. Справедливость имеет автономную, ни от чего не зависящую ценность. Ж.-Ж.Руссо писал: "Первая награда справедливости - это сознание того, что мы поступили справедливо". Идея справедливости, таким образом, превращается в некоторую регулятивную идею, необходимую для моральной оценки тех или иных законов и учреждений. По мнению Э.Ю.Соловьева, такое понимание справедливости связано с противопоставлением права и закона (или иначе нормативно-теоретическим определением закона), которое позволяет ввести этическую оценку в законодательство. Такое его определение он связывает с тем, что право понимается не как совокупность принудительных норм, регулирующих поведение каждого члена общества, но как мораль, регламентирующая правителя. Именно такое понимание права, которое Э.Ю.Соловьев, связывает с кантовской концепцией моральной автономии индивида, и соответствует концепции гражданского общества. Соответствующее такому праву законодательство делает общество автономным от государства и дает ему возможность контролировать последнее.

Необходимость моральной оценки господствующих установлений нашла свое выражение в противопоставлении понятия справедливости понятию силы. Уже в древности справедливость понималась как определение праведного распоряжения своей властью. До нас дошло изречение Фукидида, гласящее: "Похвалы достойны те люди, которые, по свойству человеческой природы устремившись к власти над другими, оказываются более справедливыми, чем могли бы быть по имеющейся в их распоряжении силе". Ему вторит изречение Менандра: "Справедливый человек не тот, который не совершил несправедливости, а тот, который, имея возможность быть несправедливым, не желает быть таковым" Философская энциклопедия.в 5 т., т.5., М., 1970 г.. Некоторые мыслители Нового времени специально подчеркивают моральный аспект справедливости. Русский философ В.С.Соловьев писал о том, что "справедливость в нравственном смысле есть некоторое самоограничение, ограничение своих притязаний в пользу чужих прав; справедливость является, таким образом, некоторым пожертвованием, самоотрицанием". С этим перекликается изречение французского моралиста Л. Вовенарг, гласящее, что "нельзя быть справедливым, не будучи человечным" Мальцев Г.В. Социальная справедливость и право. М., 1997 г., с.98. Между тем, другие мыслители, отмечая несводимость справедливости к морали: "Быть добрым совсем не трудно: трудно быть справедливым" (В.Гюго), "Быть милосердным гораздо легче, чем быть справедливым" (А.Граф) Борохов Э. Энциклопедия афоризмов. (Мысль в слове). М., 1998 г., с.537. Тем самым акцентируется ее связь с исполнением долга и неуклонного следования некоторой норме, то есть подчеркивается ее правовой аспект. Зафиксированная здесь проблема соотношения в понятии справедливости моральных и правовых аспектов выявляет необходимость поиска возможностей совмещения справедливости и силы, то есть такого положения вещей, когда закон соответствовал нравственным нормам, а нравственные нормы могли бы стать действенными и реально воплощаться в жизнь посредством закона. Об этом писали, в частности, Б.Паскаль ("Справедливость без силы - одна немощь, сила без справедливости - тиранична. Надо, стало быть, согласовать справедливость с силой и для этого достигнуть, чтобы то, что справедливо, было сильно, а то, что, сильно, было справедливо"), К.А.Гельвеций ("Справедливость исчезает, когда она не обладает силой") и Ж.Жубер ("Справедливость без силы и сила без справедливости - обе ужасны") Борохов Э. Энциклопедия афоризмов.(Мысль в слове). М., 1998, с.538.